В те давние времена, в краю, позднее названном Галендор, жила прекрасная дева Илуэнтэ. В роду Финвэ появилась она под звёздами Средиземья и вышло так, что племя, в котором она пришла в мир, жило обособленно от молодого, набирающего силу Нимлонда. Остатки дома Финвэ были расселены вдоль западного побережья внутреннего моря Хелкар и держались большими общинами, образуя множество отдельных поселений. И дочерей своих они выдавали замуж лишь за сынов своего рода, ибо слишком мало осталось их после ухода большей половины братьев на запад; так благороднейшие мужи дома Финвэ желали возродить былое могущество славного рода.

Всё детство своё провела Илуэнтэ в лесах, растущих вдоль берегов залива Куйвиэнен. По утрам она убегала из дома, и дни напролёт проводила у лесных ручьёв, слушая пение птиц и нежную музыку бегущей по камням родниковой воды. И не задумывалась она о замужестве вовсе. Шли годы, и все её подруги были обручены или давно вышли замуж, а Илуэнтэ по-прежнему оставалась одна и совсем о том не горевала. И не было для неё большего блаженства, чем красота и благоухание окружающего её леса. Так и обратила на неё свой взор Владычица Йаванна Кементари, но до поры не открывалась взору девушки, ограничивая своё присутствие лишь создаваемыми для неё лесными красотами. И видя чудеса, что являла ей Йаванна, Илуэнтэ в восхищении посвящала ей свои песни, и совсем не знала того, что будучи незримой, Владычица часто пребывала рядом. И вот однажды Илуэнтэ впервые увидала перед собой Йаванну во всём своём величии. Безмолвная и стройная как молодая берёзка, она стояла посреди просторной лесной лужайки и ласково улыбалась избраннице, за которой тайно наблюдала уже многие годы. Роса бриллиантовой россыпью покрывала платье прекрасной госпожи, и в каждой росинке отражались тысячи мерцающих в небе звёзд. И в присутствии Владычицы Растений Земных Илуэнтэ совсем растерялась и, застыв на месте, боялась неосторожным движением своим спугнуть прекрасное видение. Тогда, чтобы успокоить девушку, Йаванна заговорила, и её слова шелестели в воздухе подобно шепоту листьев на ветру, а её смех был похож на журчание родника, звонко несущего свои струи у корней древесных гигантов. Долго говорила Владычица Растений Земных со своей избранницей, перед тем как её покинуть, наставляя девушку как видеть сердцем и слышать чувствами. И она продолжала приходить к Илуэнтэ каждый раз, когда та возвращалась в лесную чащу, и так эти встречи длились почти год. И учила Йаванна как врачевать раны деревьев, как выращивать лесные цветы и ягоды, и Илуэнтэ с благодарностью ей внимала. Но однажды Йаванна не явилась. Надолго отлучилась Владычица из Средиземья и до срока не появлялась перед избранницей.

И тогда все вокруг заметили, как опечалилась Илуэнтэ, а отец её, Феаром, решил, что настало время подыскать для дочери кого-нибудь, кто смог бы вернуть ей радость жизни. Феаром очень любил свою дочь и, не желая идти против воли её, хотел всё сделать так, чтобы задуманное им случилось как бы само собой. И, ничего не говоря Илуэнтэ, отправился Феаром, в соседнее поселение, дабы узнать, не найдётся ли там мужа, достойного руки его возлюбленной дочери. И по дороге на юг, к ближайшим соседям, в лесу на Феарома напал огромный медведь. Феаром же был совсем безоружен, да и не воин он был вовсе. Долго бежал он от разъярённого медведя, пока, наконец, совсем выбившись из сил, не упал наземь. Тогда медведь догнал несчастного и придавил его к земле когтистой лапой. И вот зверь разинул свою страшную пасть и Феаром уже был готов встретить смерть свою, когда рычание медведя заглушил боевой клич неведомого воина. А был то Куломвэ, охотник из соседнего племени, причислявшего себя к роду Финвэ. В последний миг Куломвэ сразил медведя копьём и спас Феарома от верной гибели. Феаром же после случившегося был еле жив. Тогда поднял Куломвэ несчастного и, усадив на коня, привёз его в родное поселение. И приютил он Феарома в доме своём, а брат его Куруанвэ врачевал раны несчастного, ибо зверь успел сильно помять его. Три недели провёл Феаром в доме семьи Куломвэ, не поднимаясь на ноги, и лишь набравшись сил, предстал перед спасителем своим. И хотя исцелил его тяжёлые раны Куруанвэ, однако Феарому пришелся по душе Куломвэ, и решил он, что храбрый охотник будет надёжной опорой любимой дочери. И тем более утвердился он во мнении, ибо в общине семьи своей слыл Куломвэ бесстрашным воином и умелым следопытом. И пригласил Феаром Куломвэ погостить в дом свой, а чтобы охотник не смог ему отказать, сослался на слабость после полученных ран. 

Спустя целый месяц вернулся Феаром домой в сопровождении Куломвэ и, не скупясь на хвалебные речи, представил родичам спасителя своего. Илуэнтэ же была так счастлива возвращению отца, и благодарна его спасителю, что на радостях расцеловала Куломвэ. И была она безмерно благодарна воину за спасённого от лютой гибели отца, а потому была с ним учтива и вежлива. Куломвэ же с первого взгляда полюбил красавицу Илуэнтэ и не торопился отправляться домой.

Феаром был доволен, что всё у него получилось так, как он и задумывал, ибо показалось ему, что дочь его вновь исполнилась радости жизни. 

Долго гостил Куломвэ у Феарома и стал часто сопровождать Илуэнтэ в её прогулках по лесу, а девушка не противилась этому, потому как не желала обидеть благородного охотника. И вот настал час, когда Илуэнтэ отправилась в лес одна, а Куломвэ набрался мужества и предстал перед Феаромом, прося руки его дочери. Феаром с женой возрадовались столь радостной вести и, дождавшись возвращения дочери у входа в дом, испросили её согласия стать супругой Куломвэ.   

Растерялась Илуэнтэ, не зная, что ответить родителям, и все кто были тому свидетелями, зная о её скромности, решили, что в ней разгорелся девичий стыд. Но в сердце Илуэнтэ боролись друг с другом совсем иные чувства. Не видела она в Куломвэ своего будущего избранника, но, заметив, как светятся радостью лица отца и матери, боялась их огорчить, скромно опустив глаза долу. А Феаром был так ослеплён радостью, что принял молчание дочери за согласие и, не дождавшись её ответа, поспешно объявил при всех о скорой помолвке.  Илуэнтэ же услышав слова отца, сильно смутилась и не нашла в себе сил объявить ему о своём несогласии, но в смятении чувств убежала в лес, где надеялась встретиться со своей величественной покровительницей Йаванной, чтобы испросить её совета и помощи. Однако ни в тот час, ни позднее не явилась ей Йаванна, и о причинах отсутствия Владычицы не упоминает ни одна летопись. Но мудрые говорят, что у валар много забот и праздность им неведома.     

Долго звала Илуэнтэ Владычицу Растений Земных, но, увидев в роднике отражения звёзд, вспомнила о Варде, которую в начальные времена эльфы боготворили превыше всех других валар. И тогда Илуэнтэ устремилась к высокому утёсу на морском берегу, чтобы быть ближе к искрам небесным и, присев у прибрежных волн, запела печальную песнь. И пела Илуэнтэ над водами моря, и в песне своей обращалась к Владычице Звёзд, прося её помочь донести до отца своего то, о чём сама не решалась сказать ему. И столь искренен был призыв Илуэнтэ и проникновенно её пение, что голос её неудержимо разносился над водными далями, заглушая шум морского прибоя. В то время дул северо-западный ветер, и голос девушки донёсся до восточного побережья Благословенного Залива. В тот же самый час, на парапете белой башни Тир-Этиль, в раздумьях стоял Эдэлин, признанный большинством восточных племён Владыкой Тарэдэлом.

И достигла песнь Илуэнтэ слуха Владыки Нимлонда, и затрепетало его сердце от проникновенного голоса незнакомки. И решил тогда Владыка Тарэдэл, что это поёт Уинен, майя водной стихии, одна из тех, кто помогают Ульмо в морских глубинах. Тогда наполнилось печалью сердце его от невозможности увидеть создание, что обладало столь чарующим голосом, и с того дня он начал ежедневно подниматься на башню, в надежде вновь услышать дивное пение. Он чутко вслушивался в каждое дуновение ветерка, и всякий раз сердце его рвалось из груди навстречу чарующей песне. И песнь та каждый день, в один и тот же час, повторялась в продолжение многих дней, потому как до намеченной помолвки Илуэнтэ оставалось ещё несколько недель, а она всё ещё надеялась на помощь Матери Звёзд. Однако владычица Варда, как и Йаванна, была далеко от берегов Средиземья, и тоже не могла услышать зов опечаленной девушки, зато этот зов хорошо слышал Ульмо, Владыка всех Вод Поднебесных. И незримо для глаз плескался он беспокойными волнами у ног прекрасной Илуэнтэ, пытаясь утешить её ласковым прибоем. Но не к нему были обращены отчаянные мольбы несчастной, а потому не мог он вмешаться в судьбу Илуэнтэ. И всё же он не забывал слов своего избранника Эдэлина, который однажды сказал так: 

– Если когда-нибудь услышу я песнь судьбы в сердце своём, тогда сбудется то, о чём вы меня просите.

И знал Ульмо о том, что уже несколько дней подряд Эдэлин жаждет вновь услышать чарующий голос прекрасной дочери рода Финвэ. 

Так проходили дни и все приготовления к помолвке Куломвэ и Илуэнтэ были сделаны. И все радовались предстоящему событию. А Илуэнтэ всё не решалась открыть родичам правду, но напротив, старалась держаться спокойно и уверенно. Но едва она убегала к берегу моря, как рыдания начинали сотрясать грудь её и всякому, кто увидел бы её в те тяжкие мгновения, показалось бы, что несчастная превратилась в тень свою. И лишь мать девушки временами чуяла неладное, однако не догадывалась об истинной причине переживаний, терзавших сердце дочери.

А Илуэнтэ не раз пыталась открыться родителям, но каждый раз слова правды камнем застревали в её горле. И чем ближе становился день помолвки, тем трудней и трудней становилось девушке перебороть ужас признания. И почувствовала она, что некий рок тяготеет над нею, подталкивая всё ближе и ближе к последней черте.

И когда приблизился день помолвки, Илуэнтэ вновь в отчаянии бежала к берегу моря. Валинорские Владычицы так и не вняли её мольбам, и теперь девушка знала, что направляется к морю в последний раз. И она горько плакала стоя на краю утёса, а её слёзы капали со щёк и, уносимые ветром, падали в прибрежные волны.

И столь горьки были те слёзы, что совсем не растворялись в солёной воде волн, а медленно оседали на дно и там зажигались крошечными мерцающими искорками. И хотя в водах залива по-прежнему отражались звёзды, но слёзы Илуэнтэ теперь светились много ярче. С тех дней скалу, на которой плакала Илуэнтэ, стали называть Тол-ну-Сарнирнаэт (Скала Горьких Слёз).

Поняла Илуэнтэ, что не сможет отдать своё сердце тому, кого избрал для неё отец, а также и не решится открыться перед всеми сородичами, в отчаянии бросилась с обрыва. И когда, захлебнувшись водой, она уже потеряла сознание, Ульмо, который по-прежнему был рядом, подхватил тело несчастной подводным течением и волнами выбросил её бездыханное тело на восточном побережье, неподалёку от Нимлонда. Рыбак из прибрежного поселения, Урфинвэ, нашёл её на берегу, привёл в чувство и принёс к себе домой. Его мать, Аэнвэн выходила несчастную и не отходила от неё, пока она не встала на ноги. Когда же Илуэнтэ очнулась и открыла глаза, то Аэнвэн, спросила у неё:

– Как зовут тебя и где дом твой?

Илуэнтэ же молчала, глядя ей в глаза. Не хотела она, чтобы её возвратили домой, а лгать не могла. И решила она что ей и вовсе лучше молчать, притворившись немой. То, что оказалась она на восточном побережье залива у величественных стен Нимлонда, казалось ей избавлением. И верилось ей, что она начала новую жизнь, а значит и рок старой более не властен над нею. Единственное, что омрачало душу её, так это то, что отец и мать будут горько оплакивать её кончину.

Когда же Аэнвэн и Урфинвэ решили, что девушка нема, то дали ей имя Эсгаэрвен, что означало – Дева Моря, ибо волны морские выбросили её на берег. И полюбилась им Эсгаэрвен, потому как была скромна и трудолюбива. Всюду, где появлялась она, прорастали и расцветали невиданные растения, и то были первые цветы, которые увидели эльфы Средиземья. Чудны были те цветы, ибо без света солнца сами светились во мраке – так проявились в Илуэнтэ способности, которыми наделила её Владычица Йаванна. Позднее в лесу, неподалёку от берега залива, Илуэнтэ вырастила чудесный сад, куда эльфы Нимлонда приходили отдыхать и петь свои прекрасные песни.

А тем временем, когда на следующий день, после того, как Илуэнтэ предалась морской пучине, Тарэдэл не услыхал более её чудесного голоса, то охватила его безмерная тоска. И казалось ему, что сердце в его груди перестало биться. И стал он молчалив и задумчив. Тем не менее, он по-прежнему продолжал подниматься на башню Тир-Этиль и подолгу вглядывался оттуда в отражения звёзд на поверхности тёмных волн Благословенного Залива, в то время как слух его внимал малейшим звукам, доносящимся из-за горизонта. Но более не слышно было прекрасного пения. Когда же тоска Тарэдэла стала невыносимой, он припомнил слова песни, которую пел чудный голос морской нимфы, и запел ту песнь сам. И его, полный глубокой печали голос безудержно разносился над водами залива, как раньше то бывало во дни пения Илуэнтэ. Когда же песнь Тарэдэла донеслась до родичей Илуэнтэ на западном побережье залива, то решили они, что это сам Владыка Морей Ульмо оплакивает погибель их прекрасной дочери.

Конечно же, услыхала пение Тарэдэла и сама Илуэнтэ, и долго дивилась, кто же теперь поёт её песню вместо неё? И столько печали было в голосе Тарэдэла, что по щекам девушки покатились слёзы. И показалось ей, что родная душа зовёт её, страдая от невыносимой разлуки. И тогда возжелала Илуэнтэ сама увидеть песнопевца и пошла на звук прекрасного голоса. Оказавшись же перед белокаменными стенами Нимлонда, спросила она у стражников: – Кто это поёт на вершине городской башни? – Тогда ответили ей, что это сам Тарэдэл – Владыка Нимлонда. Узнав эту весть, опечалилась Илуэнтэ, ибо по причине скромности своей не решилась предстать перед самим Владыкой Востока. Ещё пребывая в родном селении слыхала она о величии избранника Ульмо, и многие из её соплеменников завидовали его великой судьбе.

Так Илуэнтэ вернулась в дом своей приёмной матери Аэнвэн, и с каждым разом, когда Эделин вновь пел песнь свою с башни Тир-Этиль, всё более разрасталась в её сердце любовь к светлому владыке.

В то же время Владыка Тарэдэл день ото дня начал медленно угасать от охватившей его безмерной тоски, и его приближённые стали явственно замечать это. Светильник души Владыки Нимлонда словно свеча в замкнутом сосуде, начал постепенно затухать без доступа воздуха, коим для него было пение Илуэнтэ. И однажды не вышел он более на балкон башни Тир-Этиль, а Илуэнтэ впервые не услыхала его проникновенного пения. И тогда сердце девушки лишилось покоя, и вновь вышла она на берег Благословенного Залива. В отчаянии, с тоской глядя на возвышающуюся над водами залива башню Тир-Этиль, запела она свою печальную, но оттого ещё более прекрасную песнь. Сказывают, что в то время к берегам подходили стаи дельфинов, чтобы послушать пение Илуэнтэ. Даже Оссэ и Уинен – майары, помощники самого Ульмо, на время отложили свои заботы, внимая прекрасному голосу певуньи.

То пение слышали все, кто находились тогда в пределах трёхдневного пути от места, где пела Илуэнтэ. Аэнвен и Урфинвэ тоже пришли к водам залива на звук её дивного голоса и узнали, что Эсгаэрвен не нема, и несказанно возрадовались. К тому времени тысячи Перворожденных уже собрались на берегу и в благоговении внимали пению Илуэнтэ, а она всё пела и пела, обратившись ликом к белой башне Тир-Этиль, и никто не пытался отвлечь её от душевной тоски. И казалось, что ослеплённая безбрежностью печали своей, она совсем никого не замечает вокруг.