Наконец посланники из Гундум-Гатхола прибыли в родные края и принесли в Габилбунд радостную весть. И гномы были так тронуты бескорыстной помощью эльфов, что Балинок тут же снарядил караван с подарками для своих северных соседей, и никто из подданных не решился ему возразить. Подгорный Владыка сам спешно прибыл в Нимлонд и протянул Тарэдэлу руку дружбы. Так Габилбунд присоединился к образовавшемуся братству Нимлонда и Гундум-Гатхола и в триста седьмом году Первой Эпохи Солнца на востоке Средиземья возник первый союз между двумя, такими разными, народами. С тех пор между тремя городами были проложены торговые пути, и началась эпоха процветания.

Хотя ничто в продолжение долгих лет не омрачало достигнутого мира, тоннель в Гундум-Гатхол гномы решили не восстанавливать, и их владения остались отделены друг от друга непроходимой стеной гор. Врата Габилбунда более не были заперты, и туда мог войти любой из эльфов, в ком проснулось любопытство или желание учиться у кузнецов и каменщиков Подгорного Царства. Так эльфы востока узнали о мифриле. И хотя за многие годы существования Объединённого Восточного Королевства в Нимлонде появилось много искусных кузнецов, но каждый из воинов Тарэдэла стремился заполучить кольчугу, сработанную руками подгорных мастеров, пусть даже она и не была мифрильной. Гномы же впервые услышали музыку и научились у нимлондцев изготавливать музыкальные инструменты. А ещё эльфы научили гномов ткать ковры и вышивать на одеждах узоры.

Торговые караваны из Подгорного Царства Балинока едва ли не ежедневно отправлялись теперь в Гундум-Гатхол и Нимлонд, и склоны вокруг Гват-Артад ожили и расцвели. Тропа на перевал покрылась сочными травами, а кое-где даже зацвели цветы. То же самое происходило и на восточных склонах гор, вдоль торгового пути, протянувшегося от башни Роментир к Гундум-Гатхолу.

Стены Гундум-Гатхола раздвинулись вширь и были заметно усилены, а за ними взметнулись к небу прекрасные башни с высокими шпилями, на которых развевались знамёна союза двух народов. Так искусство строительства, преподанное Перворожденным ещё на заре Объединённого Восточного Королевства самим Ауле, преломившись в трудах эльфов востока, вернулось к Детям Гор. И хотя у обоих народов был один учитель, строили они по-разному. Гномы возводили свои здания основательно, особо не утруждая себя архитектурными премудростями, а всё, что выходило из-под рук эльфов, несло на себе печать красоты и изысканности форм. И спустя несколько десятилетий дружбы между двумя народами, Гундум-Гатхол по красоте своей уже мог соперничать с Нимлондом. Эльфы, которые работали на строительстве города, привязались к нему всем сердцем и уже не желали покидать его. И хотя Гундум-Гатхол по-прежнему считался городом гномов, эльфов в нём было ничуть не меньше, чем подданных короля Подгорного Царства. Тахар долго оставался в Гундум-Гатхоле наместником Балинока и правил мудро. Процветание города продолжалось. Нукумнасар же командовал гарнизоном городской стражи, полностью состоящим из эльфийских воинов. В эти годы процветания казалось, что даже ядовитые туманы Эглоэга заметно поредели и отступили на север.

Но вскоре в жизни восточных окраин Средиземья произошли большие изменения. Воспользовавшись тем, что зловонные испарения болот Эглоэга отступили, с юга на равнины, раскинувшиеся у восточных склонов гор Орокарни, впервые пришли кочевые племена странных существ, и это были первые люди, с которыми встретились эльфы и гномы востока. Произошло это в середине четвёртого столетия Первой Эпохи Солнца. Многочисленные племена шли с юга, из-за горной цепи Эмин-Тангвар, из земель, называемых эльфами Хилдориэном, что на языке эльфов означало – Земли Идущих Следом, ибо люди явились в этот мир последними из всех народов. Кочевников стали называть хилдорами. И хотя имя молодого народа было созвучно с названием земель, откуда он появился, некоторые полагали, что людей так называют из-за их наготы, от слова «хелда» – нагой, ибо в самом начале они почти не носили одежд, прикрываясь лишь шкурами диких животных. Кочевники пользовались оружием с костяными наконечниками и ещё много лет ели сырое мясо. Жили они в хижинах, сложенных из костей убитых животных, а сверху накрытых шкурами. Высоких стен Гундум-Гатхола пришельцы суеверно сторонились, считая, что за ними живут сами боги. Эльфы и гномы тоже не очень-то жаловали дикарей своим вниманием и лишь один Тахар, обладая от природы пытливым любознательным умом, желал подружиться с молодым народом. Однако Тахара никто не поддерживал в его стремлении, а Нукумнасар даже проявлял к кочевникам неприязнь из-за их крайней дикости.

Но любознательного Тахара не могло остановить ничто, и лунными ночами, с помощью своих друзей, он спускался с внешней стороны стены по длинной верёвочной лестнице и, тайно от всех остальных, навещал Молодой Народ. Так Тахар поступал затем, чтобы не привлекать к своим вылазкам излишнего внимания. С собой он всегда брал ножи, вилки, ложки искусной гномьей работы и при встрече дарил это всё жителям ближайшего от Гундум-Гатхола поселения. И очень скоро его связь с людьми превратилась в настоящую дружбу. В селении его стали называть не иначе как Курук Тахар, что означало «Тахар-друг». Со временем Тахар научил людей высекать огонь и обжаривать на нём добытое мясо. Затем он показал им, как отыскивать в горных недрах руду, выплавлять из неё железо и ковать его.

Однако поселение, с жителями которого подружился Тахар, было лишь одним из множества других, что раскинулись к югу от реки Кирнен. И когда до соседних обиталищ хилдоров стали доходить слухи о том, что их родичи водятся с богами гор, то их жители стали относиться к своим «падшим», как они считали, собратьям с опаской и недоверием. Они заподозрили, что их родичи поддались магии гор. И, всё же, некоторые из людей, увидев дивные предметы, которые подарил их братьям Курук Тахар, возгорелись желанием получить такие же и стали приходить в селение, которое, по быстро разошедшимся слухам, навещал сам правитель Гундум-Гатхола. И, как всегда с тех давних пор бывает среди людей, они разделились на две, приблизительно равные, части. Одни из них были рады соседству богов гор, а другие стали опасаться их ещё больше и даже ненавидеть. И ненавидели они и страшились жителей Гундум-Гатхола за то, что те были неизмеримо могущественнее их. И, как всегда бывает при подобных обстоятельствах, зло не преминуло обратить невежество людей в свою пользу. Впоследствии Атармарт получил выгодных союзников, но об этом будет сказано позднее.

В четыреста восемьдесят третьем году Первой Эпохи Солнца на западной окраине Галендора разведчиками Нимлонда был задержан странный одинокий путник. Казалось, что он никуда не стремился, а просто шёл, куда глядели глаза. Он был одет в длинный серый плащ, покрытый пылью пройденных дорог, а лицо его скрывал просторный капюшон. В правой руке он сжимал дорожный посох и, шагая вперёд, напевал печальную песнь о прекрасной девушке. Трогательная песнь настолько зачаровала следопытов, что никто из них не шелохнулся, когда путник прошёл мимо, да и сам поющий был так поглощён глубиной своих страданий, что тоже не заметил скрывающихся неподалёку разведчиков. Лишь когда пение удаляющегося незнакомца начало стихать, следопыты очнулись от сковавших их чар и нагнали песнопевца. И когда нимлондцы заглянули путнику в лицо, то были сильно удивлены; песнопевец оказался эльфом, однако его лик был омрачён призраком старости, что в роду Перворожденных казалось просто немыслимым. Несчастного одолевало неведомое горе, сделавшее его безразличным ко всему, что творилось вокруг. Его волосы были выбелены сединой, а отрешённый взгляд направлен вдаль. Казалось, что искру жизни в нём всё ещё поддерживали лишь милые сердцу воспоминания об утраченном счастье. О причинах своих страданий странник говорить не желал, и лишь со временем эльфы востока узнали о ране, которую носил в сердце печальный песнопевец. Его доставили в Нимлонд, и там он предстал перед Владыкой Тарэдэлом. Задержанный назвался Даэроном и оказался искусен в красноречии и сложении песен. Слова его гармонично сплетались в стройные мелодичные изречения и лились плавно, словно полноводная река. Благородство Даэрона располагало к себе всех окружающих, и сам Тарэдэл благоволил ему. Так Даэрон был оставлен при дворе и вскоре стал лучшим другом Владыки Нимлонда. Его склонность слагать баллады и стихотворные сказания сделали его любимым собеседником как самого Тарэдэла, так и королевы. Так в Нимлонде впервые услышали печальную песнь о Лютиэн Тинувиэль, а к Даэрону вернулось его прежнее имя, которое он носил ещё при жизни в Белерианде; Даэрон Песнопевец величали его впредь, и это имя стало синонимом учёности и образованности во всём Объединённом Королевстве. И с прекрасными сказаниями Даэрона Перворожденные Востока впервые после многих веков получили весть о братьях, ушедших на Запад.

Даэрон был умён и талантлив, а его знание рунного письма сделало его первым летописцем Объединённого Восточного Королевства. Сыну Тарэдэла, молодому Тинвэросу, Даэрон стал учителем и наставником. И многих научил Даэрон искусству письма и стройному изложению мыслей на пергаменте. И так в восточные окраины Средиземья пришла письменность, а благодаря ей до нас дошли и все эти сказания.

Со временем в Нимлонде появились писцы, которые тщательно заносили в свои книги и свитки всё, что происходило в Объединённом Восточном Королевстве. Позднее, когда книг стало больше, и они стали доступны для многих, в Нимлонде были созданы книгохранилища и возведены библиотеки. И в тех библиотеках хранились также записи об эльдарах, покинувших побережье моря Хелкар и отправившихся на запад, как поведал об этом Даэрон. И, всё же, в сведениях Даэрона оставалось много пробелов, так как почти всё что говорил, он узнал от других рассказчиков. Великий Песнопевец говорил, что на дальнем западе, за Великим Морем, лежит чудесная страна, и он утверждал, что хотя сам он никогда там не был, супруга его погибшего владыки была родом оттуда и много рассказывала ему о тех удивительных землях. Ещё Даэрон поведал много ужасных сведений, в которые нимлондцам было даже трудно поверить. И это были слухи, дошедшие до Белерианда о чудовищной братоубийственной резне в далёких землях за морем и возникшей из-за этого розни среди эльфов запада. После всех этих историй у Тарэдэла появилось желание узнать больше о западных землях и тогда, на четыреста девяносто пятом году от первого восхода солнца он снарядил небольшой отряд и отправил его на запад, чтобы отыскать путь к своим, давно потерянным братьям. Однако ни один из тех, кто отправились в далёкий Белерианд, так и не вернулся обратно, и никто не знал, что стало с отважными путешественниками. Но жизнь в Объединённом Восточном Королевстве продолжалась, и Тарэдэла ещё ждали впереди многие свершения. Со времени прихода Даэрона многих эльфов Востока не покидали думы о далёких землях на западе и среди них стали появляться такие, кто возжелали туда отправиться.   

Среди событий тех далёких дней есть ещё одно, которое потрясло нимлондцев не менее, а, возможно, и более всех остальных событий в Первую Эпоху Солнца. И случилось это спустя всего пять лет после отправки отряда из Нимлонда на запад. Однажды Тарэдэл прогуливался с Илуэнтэ по парапету стены, протянувшейся вдоль берега моря. В тот час было раннее утро, и крики реющих над водой чаек не смолкали над озарёнными восходящим солнцем берегами. Внезапно внимание королевы привлекла крошечная точка на горизонте.

– Что это там, вдали? – воскликнула Илуэнтэ в непривычном возбуждении, ибо в те времена эльфы востока ещё не знали мореходства, и лишь Ульмо да его ближайшие помощники Оссэ и Уинен могли наслаждаться волнами морских просторов. Тем временем в лучах восходящего солнца точка медленно превратилась в широкий, наполненный утренним бризом парус и нимлондцы впервые увидели настоящую мореходную ладью. Наконец над Нимлондом прозвучал протяжный звук горна, и на стенах города стали собираться возбуждённые невиданным явлением эльфы. Корабль медленно и величаво, словно изящный лебедь, подошёл к причалу, и сердца горожан на набережной и парапетах стен исполнились восторгом и восхищением. Затаив дыхание, все с нетерпением ждали, когда ладья пристанет к берегу. И вот, коснувшись кромки берега, корабль застыл на месте. Лишь усталые волны ещё продолжали покачивать его на поверхности воды. Какова же была радость нимлондцев, когда с корабля на берег сошли три десятка эльфов!

Пришельцы робко столпились у борта своего корабля, а нимлондцы были так взволнованы видом родичей, что совсем растерялись и не знали, как поступить дальше. Наконец, пробравшись сквозь толпу своих подданных, на набережной появилась королевская чета. Тарэдэл вышел вперёд и спросил:

– Кто вы, друзья, и как оказались в водах этого моря?

Мореходы удивлённо переглянулись между собой, а старший из них выступил перед товарищами и сказал:

– Я Гаэрандир, кормчий этого корабля. Мы посланники нашего господина, Кирдана Корабела. Скоро будет вот уже почти полгода, как мы покинули воды бухты Балар и долго продвигались вдоль побережья, на юг. Спустя три месяца с момента начала плавания мы оказались вдали от всех известных нам земель и даже не представляли, где очутились, но, судя по тому, что в начале пути солнце поднималось над материком, а теперь вставало из-за моря, мы обогнули Средиземье к югу и находились на его восточном побережье. Продолжив плавание на север, мы обнаружили неширокий пролив и оказались в пределах спокойных вод этого моря.

Мореход говорил со странным акцентом, и всем, кто слышал его речь, сразу стало ясно, что он из очень далёких краёв, ибо многих его слов нимлондцы так и не смогли разобрать. Подобного говора в восточном Средиземье ещё не слышали никогда, а потому в сердцах многих нимлондцев зародилась надежда, что, быть может, это приплыли потомки тех, кто давным-давно отправились на запад. Понял это и Тарэдэл, а потому ответил Гаэрандиру:

– Мои дорогие друзья и братья, вы долго скитались по морям, но нынче вы в краях, где пришли в этот мир ваши отцы и деды. Я не узнаю ни одного из вас, а это значит, что все вы родились много позже, чем ваши отцы и матери предприняли поход на запад. Но как бы там ни было, теперь вы дома и мы рады, что вы отыскали край, откуда пошёл весь наш род!

И Тарэдэл был так взволнован, что его глаза увлажнились, и многие на берегу тоже не скрывали своих слёз, ибо свершилось неслыханное – путь по морю к родичам, ныне живущим на западном побережье материка, отныне существовал! И когда мореходы увидели слёзы радости, с которыми их встретили нимлондцы, то и сами возрадовались и поняли, что отыскали родину предков, Благословенные Воды, на берегах которых пришли в этот мир их отважные отцы и деды. И тогда они в благоговении стали на колени и поцеловали землю под своими ногами. И в тот день был великий праздник, подобного которому не бывало уже многие годы, ибо воистину подобные встречи случаются раз в тысячелетие.

Гости из неведомых морей были из рода мореходов тэлери. Они не торопились отправляться в обратный путь и задержались в Нимлонде более чем на полгода. Стояла осень, а пролив на севере, которым море Хелкар соединялось с внешним океаном, на зиму покрывался льдом. За это время мореходы запада научили нимлондцев строить отменные суда. С тех пор побережье Нимлонда было укреплено, а далеко в залив вытянулся каменный мол, образовывающий собой спокойную заводь. Вдоль всего берега выстроились пирсы, у которых отныне покачивались на волнах добротные корабли.