Время не стояло на месте, и года мира и благоденствия проносились чередой, неумолимо приближая смуту войн и раздоров. Как уже было сказано ранее, Гундум-Гатхол процветал и вскоре в своём великолепии стал соперничать с самим Нимлондом. И в то время, время великих свершений и процветания союза двух народов, Нукумнасара начали посещать лихие думы. Начальник стражи Гундум-Гатхола давно отличался болезненным тщеславием и властолюбием и в этом он был во многом похож на самого Атармарта до его падения. А Тахар не прекращал тайно навещать своих новых друзей с равнин, и, со временем, скрывать свои ночные похождения ему становилось всё трудней и трудней. Так и случилось, что однажды об этом узнал Нукумнасар. Но до поры начальник городской стражи не выдавал своей осведомлённости, не решаясь восстать против владыки Гундум-Гатхола. В те годы Тахар уже был в летах и Нукумнасар готов был долго ждать дня, когда гном завершит свой жизненный путь. Начальник городской стражи мечтал, что тогда, как второе лицо в городе, он станет новым владыкой Гундум-Гатхола. Но время шло, а Тахар словно остановил бег своих лет, ибо в его сердце всегда жила неистребимая тяга к новым познаниям. И когда терпение Нукумнасара лопнуло, он вновь начал скрытно следить за Тахаром, чтобы однажды вынести на суд горожан все его тайные дела. Так Нукумнасар возжелал подорвать доверие к Тахару, чтобы править в городе самому. Вскоре эта мысль полностью поглотила думы лиходея, и, обуянный жаждой владычества, он забыл о своих обязанностях, думая лишь о том, как разузнать больше о Тахаре. С того времени он всегда, когда мог, старался посеять в сердцах горожан недоверие к почтенному гному, и однажды, исполненный коварства, решился действовать. Он проследил за Тахаром и увидел, что тот, как часто бывало и ранее, спустился по верёвочной лестнице на равнину, объятую мраком ночи. Зная, что теперь многие подозревают его в недружелюбии к владыке Гундум-Гатхола, Нукумнасар решил, что будет лучше, если лестницу Тахара обнаружит кто-нибудь другой, при свете дня, и желательно, если это будет один из гномов. Тогда никто уже не смог бы обвинить его в том, что он всеми силами добивается смещения Тахара, дабы самому занять его место. Для этого Нукумнасар той же ночью велел своим приближённым задержать друзей гнома, помогавшим ему при ночных вылазках и бросить в темницу, а сам поднялся на стену и подтянул лестницу так, чтобы снизу до неё никак нельзя было дотянуться. Сделав своё чёрное дело, лиходей отправился спать.

Наутро, когда Тахар не явился на совет, его свита подняла тревогу. Горожане, как эльфы, так и гномы, принялись обыскивать весь город, но своего повелителя так и не отыскали. Они нашли лишь верёвочную лестницу, спущенную с внешней стороны стены, но самого Тахара нигде не было. Как и было задумано, обнаружили лестницу гномы, ибо начальник городской стражи нарочно выставил в этом месте лишь воинов Подгорного Народа. Только на следующий день, когда уже близился вечер, и солнце опустилось за цепь горных вершин, в городские ворота постучали. Отворив ворота, привратники опешили; у входа стоял пропавший владыка Гундум-Гатхола. Гном вошёл с гордо поднятой головой и с невозмутимым видом направился в свои покои. Оказавшись в безвыходном положении, Тахар осознавал, что произошло что-то неладное, но так как иного выхода не было, ему более ничего не оставалось, как вернуться в город на виду у всех. Владыка Гундум-Гатхола понял, что его предали, а значит, у него появились враги, которые очень скоро должны были объявиться.  

И, увидев своего господина, привратники растерялись. Они не знали, что и думать, и Нукумнасар не преминул воспользоваться случаем, чтобы посеять чёрные зёрна сомнения в сердцах горожан. Начальник стражи начал нашёптывать всем о том, что Тахар уже давно тайно якшается с кочевниками и неизвестно, что у него на уме. Слухи распространялись по городу быстро и некоторые в них поверили, но большинство горожан – нет. 

Уже было сказано, что горожане Гундум-Гатхола относились к кочевникам без симпатий и теперь, когда слухи о похождениях Тахара на равнины подтвердились, лишь некоторые из них не усмотрели в прихоти правителя ничего предосудительного.

Оказавшись в своём дворце, Тахар начал разыскивать своих пленённых друзей, но все они были заперты в тайных темницах, о которых знал лишь Нукумнасар и его приближённые, потому как они сами высекли их в дальних закоулках пещер. И не в силах отыскать своих ближайших помощников, Тахар понял, что положение дел значительно хуже, чем он мог предположить. Он стал подозрительным, потому как некоторое время не знал, от кого ожидать следующего удара. И все вокруг заметили, как сильно он изменился, а многие даже стали его опасаться. Поиски пропавших друзей так и не увенчались успехом, и Тахар остался совсем один. Теперь ему оставалось лишь ждать момента, когда, пока ещё тайный враг, проявит себя сам.

Ждать пришлось недолго. Спустя несколько дней Нукумнасар созвал старейшин города на совет, чтобы при всех выразить Тахару своё недоверие. К этому времени он уже успел убедиться в том, что бо̀льшая часть горожан вполне с ним согласна и это преимущественно были эльфы. Община же гномов разделилась на две, приблизительно равные части. Одни, те, кто относился к кочевникам с опаской, говорили, что хилдорам нельзя доверять, так как они ни у кого не спрашивали разрешения, когда вторглись на равнины и при удобном случае позарятся и на Гундум-Гатхол, а потому за связь с ними Тахара следует считать изменником. А другие возражали, что люди ещё никому не сделали зла и заняли лишь пустоши, где до них никто не жил. Более того, заняв эти земли, они оттеснили Атармарта к северу и потому даже могут стать союзниками в борьбе с общим врагом. Но все те, кто высказывали свои мнения, были лишь пешками в руках Нукумнасара, так как начальник городской стражи готовился к этому часу долго и основательно. Будучи уверенным, что его сторонников значительно больше, он вышел перед собранием и сказал:

– Возможно, кочевники и могли бы стать нам союзниками, но почему тогда Тахар скрывал свои визиты от всех нас?! Не потому ли, что вместе с ними он замыслил нечто злодейское?

– Долой его! – закричали сторонники Нукумнасара. – Он долго правил, пускай теперь Нукумнасар будет нашим предводителем, который всегда был вместе с нами и не таит в сердце предательского жала!

Гвалт дерзких речей всё нарастал и нарастал, и глаза протестующих налились злобой и ненавистью. В тот миг друзья и сторонники Тахара схватились за мечи и топоры и сгрудились вокруг своего предводителя. И надо сказать, что среди них оказались и несколько эльфов, которые за много лет прониклись к гному уважением и преданностью. Но обстановка накалялась и малой искры теперь было достаточно, чтобы случилось непоправимое. И тогда Тахар решительно выступил вперёд и сказал:

– Верните ваши клинки в ножны, ибо если эти чертоги обагрятся кровью, то вам вовек не смыть с ваших рук этого позорного пятна, и Гундум-Гатхол никогда уже не будет оплотом добра и братства. На моей памяти ещё не было такого, чтобы брат убивал брата, и я не хочу стать причиной этого позора. А потому я покину город и вернусь на родину предков, в Габилбунд. Но призываю вас, братья мои, смягчите сердца свои и одумайтесь!

Сказав это, Тахар удалился с собрания и стал собираться в дорогу, чтобы в тот же день покинуть город. А Гундум-Гатхол ещё долго гудел, как растревоженный улей. Некоторые бросали вслед Тахару презрительные слова, другие провожали его молчаливыми взглядами, полными сожаления. Так век владычества гномов в чертогах Гундум-Гатхола подошёл к завершению, и настало время эльфов. И теперь трудно сказать, чего больше принесло это трагическое событие, зла или добра, потому как зачастую под небесами Арды бывает, что многое впоследствии оказывается не тем, чем кажется вначале. Так белоснежные лилии берут начало во мраке речного ила, пронзают толщу мутной воды и расцветают на поверхности чудесными цветами.

Как и обещал Тахар, он покинул Гундум-Гатхол ещё до заката. Вместе с ним уходили и те, кто сохранили верность братству и были не согласны с остающимся большинством. Почти половина гномов покинула город, а вместе с ними уходили и эльфы, понимавшие, что в происшедших событиях более важна сама правда, а не узы кровного родства. Но таких эльфов было очень мало. Печальное это было шествие. Гномы уходили целыми семьями. В глазах у многих стояли слёзы, когда они оборачивались, чтобы в последний раз взглянуть на величественные башни города, которому были отданы лучшие годы их жизни. И среди гномов были и такие, кто родились в Гундум-Гатхоле, а значит, они покидали свою родину. В миг, когда город скрывался за отрогами гор, уходящим казалось, что на Гундум-Гатхол надвинулась зловещая тень севера.  

А весть о междоусобице в Гундум-Гатхоле быстро распространилась по равнине, ибо многие кочевые племена видели, как город покидают длинные вереницы беженцев. И когда в течение нескольких последующих месяцев Курук Тахар, как прозвали гнома кочевники, более ни разу не появился, они поняли, что он ушёл вместе с покинувшим город караваном. Тогда остальным племенам стало ясно, что отныне их соседи лишились покровительства богов гор. И тогда хилдоры вероломно напали на своих, давно ставших изгоями, братьев и оттеснили их к горным отрогам, северней Гундум-Гатхола. И случилось это через полгода после того, как караван во главе с Тахаром покинул эти места и через перевал Гват-Артад ушёл в Габилбунд.

По дороге в родные края Тахар навестил Владыку Нимлонда и с грустью поведал ему о случившемся. И тогда Тарэдэл искренне возмутился поступком своего бывшего советника и послал в Гундум-Гатхол гонца с требованием Нукумнасару явиться в Нимлонд. Но, добившись желанного, Нукумнасар быстро стал надменным и заносчивым. Отныне он сам считал себя правителем и не желал более подчиняться воле Тарэдэла, а потому отослал гонцов назад с предложением Владыке Нимлонда самому явиться в Гундум-Гатхол. На самом же деле он опасался наказания за проявленное самоуправство. И опасался Нукумнасар не напрасно.

Прошло более полугода, но Тарэдэл не хотел выступать с оружием против своих восставших братьев. Владыка Нимлонда всё ещё надеялся, что Нукумнасар образумится, но все его чаяния были тщетными.

Тем временем в Габилбунде, узнав о небывалой дерзости Нукумнасара, Балинок впал в ярость. Он долго осыпал нимлондцев проклятиями, и лишь поостыв, рассудил, что Владыка Тарэдэл, не виновен в случившемся. К сожалению, убедить в этом своих подданных ему не удалось. Бунт в Гундум-Гатхоле был поднят эльфами, и об этом в Габилбунде быстро узнали все. Так отношения между гномами и эльфами очень быстро охладели и врата Габилбунда вновь были затворены. Союза двух народов более не существовало. И все эти драматические события произошли в пятьсот пятом году Первой Эпохи Солнца.

Теперь Гундум-Гатхол был полностью отрезан от королевства, и торговые караваны более не ходили между городами. Тарэдэл долго не мог смириться с мыслью, что дни мира на востоке Средиземья подошли к концу, но спустя год от разведчиков стали поступать сведения о том, что гоблины вновь стали появляться у стен Роментира. Более того, теперь их частенько встречали у берегов Раздельной Реки (Кирнен).

Однажды в Нимлонд прибыл гонец из Роментира, которого направил к Тарэдэлу Келебрин и поведал государю о том, что севернее Гундум-Гатхола разведчики натолкнулись на странное племя людей-изгоев. Было известно, что остальные племена хилдоров преследуют этих несчастных, вынужденных скрываться в лесах, протянувшихся вдоль восточных отрогов гор Орокарни. Как раз в то время в Нимлонде гостил Тахар (Балинок всё ещё позволял своему другу тайно навещать Тарэдэла). Узнав о странном племени изгоев, Тахар сразу всё понял. Его сердце не могло успокоиться, и он ничуть не сомневался в том, что эти несчастные – его друзья, которым он тайно помогал многие годы. Теперь же он считал, что именно он виновен во всех бедах, приключившихся по восточную сторону гор. Терзаемый муками, он в тот же день покинул Нимлонд и отправился в Габилбунд. Тахар принял решение и желал вернуться к несчастным, ныне страдающим из-за его необдуманных поступков, однако для этого ему надо было тщательно подготовиться и проститься со своими друзьями в Габилбунде, ибо он покидал родной край навсегда.

Сборы Тахара не были долгими. Он давно решил, что если не сможет помочь несчастным изгоям, то, хотя бы, разделит с ними их горькую участь. В те тяжёлые минуты благороднейшему из гномов помогли друзья; они не оставили Тахара, и вскоре из Габилбунда в направлении Гват-Артад направился маленький отряд. И было их всего семеро, в ком пылало чувство вины за возникшую между народами рознь.  

Слухи о смуте в Гундум-Гатхоле до Атармарта дошли быстро. И это были первые приятные новости для Древнего Предателя с тех пор, как он потерпел поражение у стен некогда славного города. Тёмный владыка смекнул, что он вполне может склонить бесчисленные племена хилдоров на свою сторону, и без промедления начал воплощать свой план в действие. Но кочевники приняли его настороженно, и при первых попытках Атармарту так и не удалось добиться желанного. И тогда лиходей применил хитрость. Он наслал на одно из поселений близ реки Кирнен отряд гоблинов, которые схватили и утащили с собой вождя племени, а сам, с другим таким же отрядом, напал на своих и перебил их всех до единого, чтобы никто не мог проговориться о его коварной уловке. Так Атармарт «освободил» вождя одного из хилдорских племён и предложил ему свою дружбу, которую тот на радостях принял. Вскоре весть о «благодетеле» с севера разнеслась по всей равнине, и Атармарта стали привечать везде, куда бы он ни явился. И он всегда одаривал вождей племён богатыми подарками, приносил оружие и доспехи, и так стал желанным гостем во всех поселениях хилдоров.   

Тем временем в Гундум-Гатхоле вновь назревал бунт. Когда между некогда дружественными городами прекратилась всяческая торговля, гномы поняли, что став на сторону Нукумнасара, допустили непоправимую ошибку. Но эльфов в Гундум-Гатхоле оставалось неизмеримо больше и гномы поняли, что не смогут с ними совладать. Тогда Подгорный Народ начал уходить из города, вначале небольшими группами, а затем целыми караванами. Узнав об этом, Нукумнасар впал в ярость и приказал своим эльфийским стражникам запереть ворота и не выпускать более никого без его разрешения. Таким образом, те из гномов, которые не успели покинуть пределов города-крепости остались в нём пленниками, а так как их осталось совсем мало, эльфы заточили их в темницы. Нукумнасар приказал выводить пленённых гномов лишь под охраной, на самую тяжёлую работу. Многие эльфы под предводительством изменника внутренне противились этому, однако, опасаясь возмездия Тарэдэла, боялись бежать в Нимлонд, и им более ничего не оставалось, как смириться со своей незавидной судьбой. Так Нукумнасар окончательно открыл свою личину, и Атармарт услышал о нём. К тому времени Древний Предатель уже успел покорить себе всех кочевников равнин, и те между собой стали называть его повелителем. И тогда Атармарт решил, что настало ему время наведаться в Гундум-Гатхол. Как и в былые времена, он сам пришёл к воротам ненавистной крепости и потребовал встречи с правителем города. Вскоре явился Нукмнасар и, взобравшись на стену цитадели, увидел, что Атармарт у ворот совсем один. Тогда Нукумнасар повелел страже отпереть ворота и впустить переговорщика. Про себя же он решил, что без своего войска Атармарт совсем не опасен, и сейчас его можно легко заточить в одной из многочисленных темниц городских подземелий. Тогда все узнают, что он, Нукумнасар, самый могущественный правитель Востока, так как ему удалось то, чего не смог сделать сам Тарэдэл – схватить наместника Саурона.   

Но Атармарт был не так прост, как показалось Нукумнасару. Древний Предатель хорошо знал слабости нынешнего правителя Гундум-Гатхола и собирался предложить ему такую сделку, от которой тот был бессилен отказаться. И когда Атармарт предстал перед восседающим на троне Нукумнасаром, он начал свои льстивые речи так:

– Приветствую тебя, о великий повелитель неприступного Гундум-Гатхола. Слава о тебе разнеслась повсюду и, вынужденный считаться с твоим могуществом, я счёл нужным прийти к тебе, чтобы предложить тебе руку дружбы.

Но Нукумнасар всегда считал Атармарта своим врагом и речи тёмного владыки, хоть и польстили ему, однако он был разгневан невиданной дерзостью и вскричал:

– С чего ты, прихвостень тьмы, считаешь, что я, потомок славного рода, стану водиться с такими, как ты?!

Однако Атармарт вовсе не испугался, а с холодным спокойствием продолжил:

– Слова твои резки и необдуманны, о владыка. Напрасно ты думаешь, что между нами не может быть ничего общего, ибо мы с тобой одной крови. Я потомок не менее славного рода из числа Перворожденных, а потому, поверь мне, нам найдётся, о чём с тобой поговорить.

Атармарт так давно оказался на стороне тёмных сил, что многие стали забывать об истинном происхождении наместника Саурона, забыл об этом и Нукумнасар. Однако, вспомнив историю давно минувших лет, властитель Гундум-Гатхола умерил свой гнев, а потому процедил сквозь зубы:

– Говори.

– Я так же люблю свой народ, как и ты, – продолжил Атармарт, – а потому мне горько видеть, как несправедливо обошёлся с вами, моими родичами, Владыка Нимлонда Тарэдэл. Или не с вами он плечом к плечу сражался у стен этой крепости много лет назад? И не вы ли принесли ему тогда такую памятную победу? Эта несправедливость разрывает моё сердце, ибо так же когда-то поступили и со мной, лишив меня права на законное наследство.

Сказав о своём сердце, Атармарт соврал, ибо оно давно уже было сожжено карающей молнией самого Манвэ, однако Нукумнасар не углядел лжи за его чёрной железной маской.

– И теперь, брат мой, мы с тобой на одной стороне, – продолжал Атармарт, – а потому почему бы нам тогда не заключить союз? Или не так поступают братья в час нужды?

Нукумнасар хорошо понимал, как далеко зашло его противостояние с Нимлондом, и осознавал необходимость могущественного союзника. Нет, он не собирался воевать со своими братьями, однако что будет, если Тарэдэл сам двинет войско на Гундум-Гатхол? Эта мысль не давала ему покоя, но он ещё не готов был на глазах у своих подчинённых заключить союз с бывшим врагом.

Атармарт же заметил, что его льстивые речи уже почти достигли цели и, не теряя удобного момента, продолжал:

– Я могу помочь тебе сделать так, чтобы твой город стал более велик, чем Нимлонд, и если сейчас число твоих друзей убывает (Атармарт хорошо знал, что гномы и даже некоторые из отчаявшихся эльфов бегут из Гундум-Гатхола) то потом они вернутся, и будут просить тебя принять их обратно. И тогда сам Тарэдэл вскоре окажется в том положении, в котором находишься сейчас ты. Я научу тебя, как сделать так, чтобы слава о тебе облетела всё Средиземье, и возможно, о твоём могуществе услышат даже за морем.

Глаза властителя Гундум-Гатхола загорелись, но он понимал, что Атармарт сказал ещё далеко не всё.

– Что ты хочешь взамен? – спросил Нукумнасар.

– Мне нужна самая малость, – ответил Атармарт. – Я хочу, чтобы ты всего лишь помог мне завладеть кольцом, которое носит на пальце Келебрин, командующий цитаделью Роментир.

– И всего-то? – удивился Нукумнасар. – Но тогда какой тебе смысл помогать мне? – тут же спросил он.

– Ты что, уже забыл? – удивился Атармарт. – Мы ведь с тобой братья.

Разум Нукумнасара смутился кажущейся лёгкостью и выгодой сделки. Он задумался на мгновение и ответил:

– Мне нужно время, чтобы подумать.

– Я знал, что мы поймём друг друга, – ответил Атармарт и направился к выходу. Уже на пороге он внезапно остановился и, обернувшись к Нукумнасару, угрожающе произнёс, – Если завладеешь кольцом, то не вздумай его надевать!

В это мгновение стражники вопросительно воззрились на своего господина, не стоит ли задержать тёмного повелителя? Но Нукумнасар велел отпустить Атармарта, а сам глубоко задумался: – Что такого необычного может быть заключено в этом кольце?