А у стен Аглорама вторую неделю не стихал звон мечей и свист смертоносных стрел. В проёме ворот была уже такая гора тел, что атакующим на неё было трудно взбираться, однако Угварт приказал не ослаблять натиска до тех пор, пока заслон не будет прорван. Но и Тарэдэл хорошо понимал, что отступление назад будет равносильно поражению, ибо в открытом бою у него не было шансов противостоять неиссякаемым ордам врага. Вот уже пять раз владыка эльфов бросался в гущу боя в воротах Агларома и трижды его, раненного оттаскивали назад. Не отставал от своего отца и Тинвэрос, однако судьба его оберегала и он не получил ни одного серьёзного ранения; лишь щека его была оцарапана, да в латном наплечнике торчало древко сломанной стрелы, так и не задевшей юного царевича. Однако все, кто оказывались в гуще сражения, с головы до ног были залиты кровью поверженных врагов и своих павших товарищей, и было трудно сказать, кто из взявших передышку вновь сможет вернуться в бой.
И на девятый день кровавого сражения Тарэдэл услышал за спиной странные звуки – это шагали к Агларому энты, ведомые на бой самой Илуэнтэ. Королева ехала верхом впереди, но Пастыри Дерев были медлительны и не поспевали за её резвым вороным конём. Однако даже одно появление дивных, грозных созданий заставило противников прекратить бой, и некоторые из хилдоримов с криками ужаса бросились наутёк. Тогда эльфы благоговейно расступились от ворот в стороны и энты шагнули вперёд.
Страшная паника поднялась в стане врага, когда Пастыри Дерев выступили из проёма ворот Агларома. Часть войска Угварта сразу отпрянула назад и в этот миг создалась такая давка, что хилдоримы гибли сотнями, затоптанные своими же сотоварищами.
Увидев, что чаша весов неожиданно качнулась в пользу Нимлонда, Тарэдэл вынул из ножен грозный Нарандуниэ и, бросившись вперёд, призвал за собой всё ещё способных сражаться воинов. И осталось этих отважных немногим больше тысячи. Но, оказавшись за воротами, где неистовствовали энты, разметая вокруг себя обезумевших от ужаса врагов, Тарэдэл увидел, что значительная часть вражеского войска устояла, всё ещё продолжая бой. Но Нарандуниэ ослепительно сверкал в руках Владыки Нимлонда, и его тут же заметил Угварт Одноглазый. И предводитель хилдоримов стал с боем пробиваться к владыке Нимлонда, чтобы победить его в бою один на один, и этим сломить врага, но вокруг было такое невообразимое столпотворение, что Угварту никак не удавалось подобраться к желанному противнику. Однако вскоре чаша весов вновь заколебалась. Большая часть энтов принялась преследовать убегающих вниз по склону врагов, и вскоре у стены Аглорама их уже почти не осталось. И вновь хилдоримы стали оттеснять эльфов к воротам, и, скорей всего, в тот день для нимлондцев всё бы закончилось поражением, однако внезапно в тылу своего войска Угварт услыхал звук незнакомого горна; это отряд Тахара подоспел ко времени и ударил в тыл врагов Нимлонда, уже было поверившим в свою близкую победу. Снаряды, метко выпущенные лепреконами из своих пращей, разили врага насмерть, и после того хилдоримские воины, пережившие сражение, с ужасом рассказывали, что камни уродцев-карликов сами меняли на лету направление, неизменно попадая своим жертвам в голову, однако это было не так.
Бой продолжался. Когда хилдоримы попытались догнать и уничтожить опасных метких пращников, вперёд выступили две сотни гномов Тахара, плотно сомкнув свои широкие, крепкие щиты и стали теснить противника. Лишь с большим трудом отчаявшимся хилдоримам удалось прорвать заслон и тогда, те кому посчастливилось вырваться из окружения бежали без оглядки.
И вот видя, что бой проигран, Угварт наконец прорвался к Тарэдэлу и скрестил с ним свой меч. И Тарэдэл принял вызов врага. Поединок этот длился недолго, ибо Владыка Нимлонда был вдохновлён уже явной победой и вскоре сразил своего злосчастного противника, однако меч Угварта поранил Тарэдэла в плечо и плащ владыки эльфов окрасился кровью.
И возликовал Тарэдэл, воздев свой легендарный меч высоко над головой. И засияло лезвие Нарандуниэ в лучах закатного солнца, однако радость нимлондцев была не долгой, ибо Тарэдэл внезапно пошатнулся и упал наземь. Все бросились к своему владыке и поняли – меч коварного Угварта был отравлен. Король умирал. Силы быстро оставляли Тарэдэла и вокруг него собрались все его друзья.
– А, это ты, мой старый друг, – сказал Тарэдэл слабеющим голосом, увидев склонившегося над собой Тахара. – Даже не представляешь, как я рад тебя видеть. Похоже, что это твои воины обратили врага в бегство. Даже и не знаю, что бы мы без тебя сегодня делали.
Затем Тарэдел повернулся к своему сыну и сказал ему:
– Я умираю, мой сын, и теперь на твои плечи ляжет большая ответственность за судьбу нашего древнего народа. Хочу, чтобы ты знал, что Тахару можешь смело доверять, как мне самому.
Затем лицо Тарэдэла озарила улыбка, и он прошептал:
Я рад, что в такую трудную для всех вас минуту почти забытое братство дало новый росток и желаю, чтобы ты, мой возлюбленный сын, пообещал мне, что возродишь былой союз, а вместе с ним и славу нашей земли.
У всех, кто собрались вокруг Тарэдэла в глазах стояли слёзы, и никто не мог произнести ни единого слова.
Внезапно воины расступились, и между ними показалась фигура королевы. Лицо её побледнело и, едва не лишившись чувств, она обессиленно осела на колени перед умирающим мужем и государем. В почтении воины расступились, оставив возлюбленных наедине, и никто не слышал, о чём говорили они перед тем, как глаза Тарэдэла закрылись навек.
|
