1.6. 1-я часть 3-й главы "Невероятного путешествия Пакмелония Прыгинса в Эсгалдор"
Дорталион как он есть
Когда Пако проснулся, было уже темно. Перед ним по-прежнему горел небольшой костерок, возле которого виднелись четыре силуэта, тускло освещаемые внезапными сполохами беспокойного пламени. Пако быстро узнал Мельхеора и Эвингила, а вот две другие фигуры были ему явно незнакомы. О чём говорили сидящие у костра, он понять не мог, в результате чего сделал для себя вывод, что два новых гостя, как и Эвингил, – сыны Дивного Народа. Было похоже, что между собеседниками завязалась обычная неторопливая беседа и они обменивались последними новостями. Притворившись, что он всё ещё спит, Пако долго прислушивался к переливчатой мелодичной речи эльфов. Ему даже казалось, что он может слушать их певучий и звонкий, словно бегущий лесной ручей, говор целую вечность. Костерок негромко потрескивал под лёгкими дуновениями налетавшего ветерка, и в его свете без устали суетились беспокойные мошки. Неподалёку звонко журчала неугомонная речка, а из леса до путешественников доносились редкие крики ночных птиц. Над огнём висел небольшой котелок, из которого вокруг распространялся уже знакомый Пако ароматный запах эльфийского чая. Мельхеор сидел под деревом, удобно прислонившись спиной к его поросшей мягким мхом коре, и молча покуривал свою трубку, изредка выпуская в воздух колечки ароматного дыма. Неизвестно, сколько бы Пако так пролежал, но внезапно Мельхеор оживился: – Друзья мои, – сказал он громко, чтобы его услышали все, – думаю, самое время мне представить вам Пакмелония Прыгинса, тем более, что он уже вполне проснулся. – Как он узнал!? – удивился про себя Пако. – Поднимайся, лежебока, – обратился чародей к хоббиту. – Тут уже многие интересуются твоей загадочной личностью и жаждут узнать, как же тебе, горемыке, удалось проскользнуть сквозь Отпорную Завесу. Теперь притворяться уже не имело никакого смысла, и Пако нехотя приподнялся с травы, протирая заспанные глаза. Новоприбывшие эльфы тут же уставились на него. Мельхеор поднялся, приблизился к костру и небольшой изящной чашечкой зачерпнул из котелка. Подойдя к окончательно проснувшемуся хоббиту, маг протянул ему ароматный напиток. – Угощайся Пакмелоний, это поможет тебе сбросить остатки сна, – предложил он. Из-за обильно поднимавшегося над ней пара чашка казалась горячей, поэтому Пако в нерешительности замешкался. – Не бойся, – подбодрил его Мельхеор. – Это знаменитый эльфийский здравур, и, несмотря на пар, он едва тёплый. Пако опасливо протянул руки к чашке и сделал несколько небольших глотков. Спустя какое-то мгновение у него в голове прояснилось, и остатки сна тут же бесследно рассеялись. Чай оказался настолько приятным на вкус, что Пако не удержался и одним духом выпил до дна всю чашку. – Теперь, мой пронырливый хоббит, милости просим к нашему огню, – добродушно улыбнулся Мельхеор. Пако поднялся и нерешительно подошёл к костру, а эльфы, сидевшие вокруг, потеснились, освобождая для него место. – Пакмелоний Прыгинс к вашим услугам, – представил Мельхеор растерянного хоббита новоприбывшим эльфам. – Хотя лично я назвал бы его Пронырлинсом, – добавил он, немного подумав. Эльфы были настолько величавы, что Пако церемонно поклонился каждому из них. Они тоже ответили ему лёгким поклоном. – Это Гилга̀эр, знахарь и целитель, – представил Мельхеор первого незнакомца, – а это Феахѝл, следопыт и друг животных, – указал он на другого. – Мои друзья хотят услышать твою историю. Они никак не могут поверить, что ты обвёл вокруг пальца и меня, и Эвингила одновременно. Пако был настолько ошеломлён невероятностью происходящего, что долго не мог вымолвить ни единого слова, однако его никто и не торопил. Все молча, терпеливо ждали его повествования. Лишь костерок потрескивал в тишине ночи сухими ветками, да жужжали в воздухе ночные жуки. Когда пауза затянулась настолько, что дальше молчать было просто неприлично, Пако набрался смелости, прочистил горло и сначала нерешительно, а потом смелее, начал свой рассказ. Ничего не утаивая, он поведал всё от момента утренней встречи с Мельхеором и до того, как уже в пределах заповедной долины проснулся в его повозке. Мельхеор то и дело кивал головой в знак того, что всё, рассказанное хоббитом, так и происходило на самом деле. Когда Пако дошёл до истории с поросёнком, непроницаемые лица эльфов озарились улыбками. Пако закончил своё повествование, и какое-то время все сидели молча, попивая из чашек ароматный чай и прислушиваясь к долетающим из потёмок звукам спящего леса. Эвингил несколько раз поднимался, чтобы подбросить в огонь сухого хвороста. Молчание снова прервал Мельхеор: – Итак, мои друзья, вы выслушали правдивую историю молодого Прыгинса. В свете ваших древних пророчеств я хорошо понимаю причины вашего беспокойства. Однако считаю своим долгом напомнить вам о том, что Прыгинсы не раз и не два предоставляли на своём постоялом дворе радушный приют и вам, и вашим близким. В свете всего вышеизложенного, считаю правильным относиться к господину Прыгинсу как к дорогому гостю и другу, а не как к нарушителю границ священного Дорталиона (именно так эльфы называли свои земли между собой, что на их наречии означало – несгибаемая земля). – Мы знаем, что ты мудр, наш дорогой друг Палландо, – заговорил Феахил, – и к Пакмелонию Прыгинсу недоброжелательства не испытываем, однако мы не столь мудры, как владыка Тинвэ̀рос. А потому мы должны доставить господина Прыгинса в благословенный Нимлонд. Поступить иначе мы не можем. Пако слушал весь этот разговор с плохо скрываемым волнением, и, надо сказать, что услышанное покоя ему явно не прибавило. То, что он попал в непростую переделку, он понял ещё утром, но упоминание Мельхеора о таинственных пророчествах и о том, что он, Пако, может иметь к этому какое-то особое отношение, снова ввергло его в тревожное состояние. Теперь он даже представить не мог, чего ему ожидать от завтрашнего дня. Во всяком случае, о возвращении домой приходилось забыть, по крайней мере, на некоторое время, пока обстановка окончательно не прояснится. – Ну что же, мой дорогой Пако, – обратился Мельхеор к хоббиту – тебе, первому из смертных, выпала честь стать гостем благословенной обители эльфов – Дорталиона. Радоваться тому или печалиться – мы пока не знаем, но одно я могу сказать с уверенностью. Ты никогда этого не забудешь, и свет белых башен Нимлонда навек запечатлится в твоём сердце. Однако мы уж довольно засиделись, и коль скоро нам предстоит ещё неблизкий путь, пора бы подумать и об отдыхе, – с этими словами Мельхеор подошёл к повозке и достал оттуда несколько соломенных матрацев и шерстяных одеял. Эвингил поднялся вслед за ним, и они вместе расстелили всё это под ниспадающими почти до самой земли ветвями старой ивы. – Ну что ж, друзья, желаю вам покойной ночи, – сказал Мельхеор и растянулся на одном из матрацев. Увидев, что Мельхеор и эльфы так беспечно ведут себя в ночном лесу, Пако стал испуганно озираться по сторонам. – В пределах Дорталиона, Пакмелоний, нам опасаться нечего, – заметил Мельхеор, – поэтому часовых в этих местах выставлять не принято. Утро выявит всё в свете истины, и дальнейшие решения будем принимать завтра, – добавил он зевая. Уже через несколько мгновений под деревом раздался его мерный, протяжный храп. Эвингил и Феахил последовали примеру чародея, а вот Гилгаэр остался сидеть у костра, изредка переворачивая недогоревшие поленья. – Не к добру это, – решил про себя Пако. – Наверняка стережёт, чтобы я не удрал. Он ещё долго лежал на своём матраце и думал о своей матушке. – Поди, бедная, совсем извелась от горя. А я даже и не знаю, когда удастся вернуться, да и удастся ли вообще…
Утро ворвалось в сознание Пако внезапно. Сотни звуков одновременно смешались в едином порыве наступающего дня. Неподалёку фыркнула лошадь, откуда-то из леса донеслась звонкая трель соловья. Над головой жужжали мириады суетливых насекомых, и нежно шелестел сочной листвой налетающий ветерок. К непрестанному журчанию близкой реки Пако привык уже настолько, что и вовсе перестал обращать на него внимание. Древний лес дышал жизнью, а жизнь наполняла его и радовалась наступающему дню. – И в этом весь наш Пако! – услышал хоббит шутливый возглас Мельхеора. – Первым ложится и последним встаёт! Ну-ка поднимайся, лежебока! В следующее мгновение на Пако обрушился настоящий дождь холодной утренней росы – это Мельхеор дёрнул склонившуюся над хоббитом ивовую ветвь. Пако подхватился на ноги так, как будто его окатили кипятком. Ещё не вполне осознав, что произошло, он недоумённо протирал заспанные глаза. Когда он осмотрелся, то увидел перед собой улыбающееся лицо чародея. Первым делом Мельхеор сунул ему в руки пиалу с эльфийским чаем. – Собирайся, Пакмелоний, мы и так уже изрядно опаздываем, – заявил он. – Забирайся в повозку, и будем трогаться в путь. Наши друзья уже давно ушли вперёд и немного позже снова присоединятся к нам. Опасаясь вступать в препирательства с чародеем, Пако молча забрался в повозку. Как только он оказался внутри, повозка дёрнулась с места и снова с грохотом затряслась по камням и кочкам. Вокруг вступало в свои права раннее утро. Ещё не полностью рассеялся туман, поэтому, поёживаясь от сырого прохладного воздуха, Пако закутался в шерстяное одеяло. Несмотря на ранний час, сонливость хоббита развеялась без следа, и теперь он с восторгом рассматривал открывавшиеся перед его взором живописные картины утреннего леса. – Надо же! А дома сейчас середина зимы. Даром что снег не идёт! – размышлял маленький хоббит. Мало-помалу повозка удалилась от русла резвой речушки и путешественников со всех сторон обступили гиганты-дубы. Пако бывал в сосновых лесах, но в дубовом оказался впервые. Несмотря на то, что этот лес был очень стар, нижний его ярус совсем не зарос кустарником. Сочная зелёная трава, до колен Мельхеору, а Пако, наверное, и вовсе до самого пояса, укрывала выступающие над землёй корни вековечных деревьев. Было похоже, что у Эсгалдорского леса есть целая армия невидимых лесников, которые тщательно следят за тем, чтобы он не зарастал. Повозка, направляемая Мельхеором, то и дело проезжала мимо беспечно пасущихся косуль и оленей. Некоторые из животных поглядывали на проезжающих путников с опаской, другие рассматривали их с ленивым любопытством, однако в лес никто из них не убегал. Только теперь, окончательно проснувшись, Пако обратил внимание на то, что их спутников – эльфов нигде не видно. – Наши друзья ушли вперёд ещё засветло, – объяснил Мельхеор, заметив, что хоббит беспокойно озирается по сторонам. – А разве они не боятся, что я сбегу? – поинтересовался Пако. – Дорогой мой Пакмелоний, – ответил Мельхеор, улыбаясь, – я им за тебя поручился. – И что, теперь они не будут за мной следить? – Конечно нет! Да, кстати, чуть не забыл, – добавил Мельхеор как бы между прочим, – если ты всё ещё подумываешь сбежать, то смею тебя заверить, что для твоего же блага я категорически против. Пако был совсем не в восторге от поручительства мага, так как мысль о побеге по-прежнему не покидала его. Тем не менее, Мельхеору он ответил: – У меня и в мыслях не было ничего подобного, господин Мельхеор. А ваше доверие я постараюсь оправдать, – поспешно добавил он. – Вот и ладно, – успокоился маг. – И какой бес дёрнул меня за язык? – ещё долго вертелось в голове Пако.
В последующие два дня Мельхеор неизменно направлял свою повозку на северо-восток, и всё это время Пако не переставал дивиться окружающему его удивительному миру, который эльфы так ревниво оберегали от посторонних взглядов. Повозка, поскрипывая, проезжала между вековечными деревьями, среди которых чаще всего встречались дубы и буки. Не единожды она пересекала небольшие ручейки и речушки, которые Пако мог бы перепрыгнуть даже без разбега. Берега этих речушек, как правило, были устланы пёстрым ковром цветов, среди которых фиалок и маргариток было больше всего. С первого взгляда было заметно, что за всеми этими клумбами (а лужайки и действительно скорее были похожи на хорошо ухоженные клумбы) кто-то заботливо присматривает, однако, кто бы это мог быть, оставалось для хоббита неразрешимой загадкой. Клумб было так много, что иногда Мельхеору даже приходилось подолгу искать, в каком месте пересечь ручей, ибо он упорно не желал проезжать по беззащитным цветам, облюбовавшим его берега. Один раз пришлось переправляться через довольно крупную для этих мест речку, которую Мельхеор назвал Безмолвно Текущей, а на языке эльфов её имя звучало – Кельдин. И действительно, в отличие от других местных речушек, эта протекала совершенно беззвучно. Этому способствовало полное отсутствие в её русле камней и сплошь поросшее мягкими водорослями дно. Лес, обступавший путешественников со всех сторон, без сомнения был очень древним, однако Пако никак не мог отделаться от ощущения, что за порядком в нём следит не один десяток невидимых лесников, добросовестно исполняющих свои обязанности. Несмотря на раскидистые, тенистые кроны огромных вековечных деревьев, света в лесу было предостаточно. Создавалось такое впечатление, что кто-то усердно прореживал его, не давая зарастать буйной порослью просторным цветущим лужайкам. Уже на исходе второго дня пути в симфонию созвучий леса вплелись новые странные звуки, внезапно пронёсшиеся над верхушками деревьев, но кто или что могло эти звуки издавать, Пако не мог себе даже представить. Несколько протяжных криков неведомого существа разнеслись на много лиг вокруг и потом ещё долго затихали, многократно отражаясь гулким эхом от вершин горной цепи на северо-востоке. Пако так и не смог опознать существа, чей голос раскатисто пронёсся над лесом, однако в одном он был полностью уверен – это было именно живое существо. Что-то неуловимо-женственное ощущалось в этом крике, исполненном глубокой печали. В нём причудливо слились непередаваемая словами ностальгия и тоска по утерянному счастью, и именно это показалось Пако самым странным. Кто и о чём мог тосковать в этом блаженном, сказочно-прекрасном краю, для него было совершенной загадкой. – Это крик Эралдвен, – подсказал Мельхеор, заметив озадаченность на лице Пако. – Она тоскует по безвозвратно утерянному дому. – Но кто она такая? – удивился Пако тому, что услышал. – Какое существо может издавать такой громкий протяжный крик? – Думаю, ты скоро сам всё увидишь, – ответил Мельхеор. Крик таинственного существа повторился ещё несколько раз, и его грусть незримыми нитями передалась Пако. Конечно, наш хоббит не мог даже догадываться о причинах глубокой тоски в крике, пронизавшем всё его существо, но и оставаться безучастным перед бездонной печалью неведомого создания он тоже не мог. Он долго пытался вообразить, как это существо может выглядеть (в том, что это не человек и не эльф, он был уверен), но так и не смог представить себе что-либо более-менее правдоподобное. Углубившись в свои раздумья, он даже успел проникнуться к неведомому существу глубоким состраданием, и в одном он был убеждён точно – это существо не было злым. Уже на закате, сверкая белоснежными шапками вершин, в просветах между верхушками деревьев показалась горная гряда. – Ну что ж, мой дорогой Пакмелоний, мы уже почти у цели, – повернулся Мельхеор к сидящему рядом хоббиту. Хотя о неведомой цели, у которой они оказались, Пако совершенно ничего не было известно, однако положительная сторона дела заключалась в том, что вскоре должен был последовать привал, а за ним и сытный ужин. В том, что ужин будет именно сытным, Пако почему-то совсем не сомневался. За три дня путешествия он ещё ни разу не разочаровался в угощении Мельхеора. – Господин Мельхеор, а что мы здесь ищем? – рискнул поинтересоваться хоббит, собирая хворост для костра. – Не что, а кого, – поправил его маг. – Я должен встретиться со своим давнишним другом. И я ничуть не сомневаюсь, что он достаточно хорошо знаком и тебе. Такой ответ немало удивил нашего хоббита. Неужели он всё-таки не первый, кому удалось проникнуть за Отпорную Завесу? Однако он хорошо запомнил, что в разговоре с ним Мельхеор сказал, что именно он, Пако – первый из смертных, кому удалось это осуществить. Что-то во всём том, что Пако узнал, не вязалось, но размышлять над этими загадками ему пришлось недолго, так как вскоре его нос учуял заманчивый запах превосходной солонины, свежего лука и ароматного хлеба. Однако Мельхеор не позволил приступить к вечерней трапезе прежде, чем будет заварен великолепный эльфийский чай. Конечно же, всё это время ароматы разложенной снеди не давали мыслям Пако хоть сколько-нибудь значительно от неё отдалиться. Наконец всё было готово, и для нашего хоббита снова настал тот самый момент, ради которого, казалось, он и прожил весь этот день. Лишь только когда чувство голода окончательно затерялось в его желудке, а может, даже и в пятках, он снова вспомнил слова Мельхеора о старом друге, которого он, вероятнее всего, знает. Однако сколько бы хоббит ни перебирал в памяти всех своих знакомых наперечёт, но так и не смог представить себе, кто из них мог бы оказаться в этом удивительном крае. И лишь немного погодя ему вспомнился старый Аргал, о котором на перевале говаривали, что когда он надолго отлучается из своей избушки, то, несомненно, пропадает именно в землях Эсгалдора. Однако, при всём желании, Пако не мог похвастаться тем, что может причислить старца к числу своих знакомых. Аргал всегда держался обособленно и ни с кем в посёлке дружбы не заводил. По этой причине жители посёлка побаивались нелюдимого старца – поди знай, что у него на уме?! Все старались держаться от его хижины как можно дальше, а потому никто никогда точно не знал, дома ли он или снова подался в странствия. Лишь изредка он заходил в заведение Пончо Прыгинса, да и то, как правило, только затем, чтобы заказать у остановившихся в трактире торговцев писчей бумаги и чернил. Вскоре, ввиду очевидной тщетности своих размышлений, Пако оставил это бесполезное занятие. Этим вечером спать легли рано, хотя Пако ещё долго вертелся с боку на бок, завороженно вслушиваясь в крики ночных птиц и пугающие неведомыми тайнами шорохи леса. Позже, успокоив себя тем, что рядом с ним, как-никак, самый что ни есть настоящий чародей, он незаметно погрузился в дрёму. Перед его сознанием поочерёдно проплывали призрачные образы – то матушки, потчующей его сытным обедом, то опять чем-то разгневанного деда, а затем младших братишек и сестрёнок. Внезапно, почуяв неясную тревогу, он снова разомкнул веки. Что-то заставило его проснуться, но что именно, он никак не мог понять. Маг довольно громко храпел, но это не могло быть причиной пробуждения Пако. К храпу Мельхеора хоббит уже успел привыкнуть за те несколько дней, что провёл в его компании. В остальном больше никаких подозрительных звуков вокруг вроде бы не было, не считая трелей сверчков, шороха листвы где-то в вышине да жужжания над самым ухом назойливых комаров. Неподалёку, сквозь слой остывавшего пепла ещё кое-где проглядывали светящиеся в темноте уголья давно потухшего костра. И всё же что-то было не так. Пако снова закрыл глаза, пытаясь убедить себя в том, что у него просто разыгралось воображение от пьянящего аромата здешнего воздуха. Вскоре он снова стал засыпать, однако неожиданно до его ушей донёсся звук ломающихся сучьев и земля под ним ощутимо содрогнулась. Весь в холодном поту, хоббит сел, беспокойно озираясь по сторонам. Затем земля содрогнулась ещё и ещё раз, после чего из чащи раздался такой шум, что казалось, будто сквозь сухой валежник пробирается медведь. Однако из многочисленных рассказов бывалых охотников Пако никогда не слыхал, чтобы от шагов медведя так сотрясалась земля. Как ни странно, чародей по-прежнему продолжал храпеть, словно соревнуясь с ночным шумом в громкости. В холодном поту от охватившего его ужаса, Пако на четвереньках подполз к Мельхеору и начал бесцеремонно тормошить его за плечо. – Господин Мельхеор, господин Мельхеор! Просыпайтесь! – возбуждённо шептал он чародею в самое ухо. – Сюда движется что-то ужасное! Между тем треск веток под ногами неведомого существа неумолимо приближался. В том, что нечто шагает прямо к ним, у Пако уже не оставалось никаких сомнений, но что это могло быть за существо, под которым содрогалась сама земля, он даже боялся себе представить. Хоббиту показалось, что прежде, чем Мельхеор проснулся, прошла целая вечность. Тем временем звуки шагов приблизились настолько, что казалось – стоит отойти немного в лес, и тут же окажешься в пасти жуткого чудища. Остро осознавая эту опасность, Пако оцепенел от ужаса. Очнулся он оттого, что кто-то отчаянно тряс его за плечи. – Что с тобой? Ты меня слышишь или нет? – раздался над ухом хоббита взволнованный голос Мельхеора. – Там!!! Та… – испуганно пробубнил Пако, указывая в темноту трясущейся от страха рукой. – Ты можешь, наконец, объяснить, что случилось, или нет? – продолжал допытываться Мельхеор. Однако бедного хоббита ничто не могло вырвать из липких лап объявшего его ужаса. Он по-прежнему стоял на коленках перед Мельхеором и округлившимися глазами вглядывался в темноту, откуда исходил так напугавший его шум. Между тем треск валежника и содрогание земли прекратились, но Пако понимал, что успокаиваться ещё рано, так как до его ушей донеслись уже совсем иные звуки. Нечто подобное маленький хоббит слышал лишь в кузнице мастера Торгвалда, когда тот огромными мехами нагнетал в свой горн воздух, чтобы раздуть жар посильнее. И действительно, звуки, которые доносились до ушей Пако, более всего напоминали свист воздуха, с силой вырывающегося из ноздрей ужасного чудища, а то обстоятельство, что раздавался он совсем близко, доводило несчастного хоббита до отчаяния. Казалось, стоит сделать несколько шагов, и… – Ах да, – внезапно услышал Пако совершенно спокойный голос Мельхеора, словно ничего страшного и не происходило, – мне следовало тебя предупредить. Чародей как ни в чём не бывало подошёл к ещё тлеющим кое-где углям потухшего костра и, подбросив туда сухого хвороста, оставшегося с вечера, быстро раздул небольшой огонёк. Вскоре поляна осветилась мечущимися сполохами огня, и Пако совсем оторопел. Увидев то, что находилось неподалёку от него, он мог лишь беззвучно открывать рот, словно рыба, выброшенная волнами на берег. Он пытался закричать, но голосовые связки совсем не слушались его. Буквально в десяти ярдах от костра глаза Пако разглядели во мраке нечто, похожее на дерево, однако оно имело два ствола, чуть повыше сходящихся в один общий. Это нечто слегка раскачивалось из стороны в сторону и показалось хоббиту живым! Очертания лесного дива едва угадывались в ночной мгле, а потому определить, что к чему, было очень трудно. – Давненько я тебя не видал, почтенная Хранительница Леса, – раздался приветственный голос Мельхеора. – Да будут благословенны пределы твоих прекрасных владений! Тут чародей заметил, что взгляд существа пристально устремлён на вновь занявшийся костерок и поспешно добавил: – Не изволь беспокоиться, Лесная Хозяйка. Ветки в огне только сухие. – Мир тебе, мудрейший Палландо, – отозвалось диво утробным голосом. – Добро пожаловать в благословенные чертоги владычицы Йаванны. От изумления рот Пако раскрылся так широко, что в него без труда можно было запихнуть средней величины яблоко. Голос, который исходил от странного создания, стоявшего неподалёку, был исполнен скрытой мощи и невиданной силы, однако, как ни странно, показался Пако скорее женским, нежели мужским. – Кого это ты привёл с собой? Уж больно не похож он на эльфа, – снова раздался низкий утробный голос. – Да и говорить на молодом наречии ты начал неспроста. – Мудрость веков хранима твоим благословенным духом, моя владычица, – ответил Мельхеор. – Проницательности тебе всегда было не занимать. Перед тобой внук безмерно уважаемого мною Пончерома Прыгинса и первый хоббит в пределах твоих владений – молодой Пакмелоний Прыгинс. Не гляди, что он так мал, ведь он первый и пока единственный из смертных, кого Благословенные своим провидением допустили в эти края. – Чую в твоих словах зерно истины, почтенный Палландо, – снова отозвался утробный голос, – а потому приветствую вас обоих во владениях моей прекрасной хозяйки. Последние слова лесного дива немного успокоили Пако, однако он по-прежнему не мог прийти в себя от невероятности всего происходящего. – Отдыхайте, гости дорогие, здесь вы защищены милостью Матери Лесов, – опять прозвучал голос, от которого у Пако снова пробежал по спине неприятный холодок. – Завтрашний день всё расставит на свои места. – Что ж, Пакмелоний, продолжим наш отдых, – совершенно спокойно предложил Мельхеор, вновь укладываясь на своё место у древесных корней. Он плотнее завернулся в одеяло и, спустя мгновение, опять захрапел. Вскоре костёр погас, но лесное диво, как про себя нарёк шагающее дерево Пако, так и осталось стоять на своём месте. Оттого, что оно находилось так близко, он никак не мог сомкнуть глаз. Он хорошо слышал, как оно время от времени переминалось с ноги на ногу, и при этом вокруг разносился скрип древесной коры. – А ну как оно впотьмах на меня наступит?! – беспокоился Пако, ворочаясь с боку на бок. Однако усталость взяла своё, и ближе к утру он всё же заснул крепким сном. Ему снилось, что он сидит дома за столом, заставленным всевозможными блюдами, а сам дед Пончо заботливо подкладывает ему на тарелку всё новые и новые яства. От дедовой стряпни распространялся такой аппетитный запах, что Пако во сне готов был поклясться, что всё это происходит с ним на самом деле, однако возможности это сделать ему так и не представилось. Утро для него нагрянуло внезапно. Очнулся он уже стоя на ногах, а Мельхеор отчаянно тряс его за плечи, приговаривая: – Просыпайся немедленно, или мне, в конце концов, придётся макнуть тебя головой в ручей! Очутиться в ручье Пако как-то не хотелось, поэтому он взял себя в руки и постарался как можно скорее сбросить остатки сна. Первым делом он хорошенько осмотрелся по сторонам в тайной надежде, что всё, виденное прошедшей ночью – на самом деле всего лишь кошмарный сон, однако, заметив в нескольких шагах от себя то, что больше всего боялся увидеть, вновь остолбенел. При свете утра лесное диво впечатляло ещё больше. Лесная Хозяйка, как её называл Мельхеор, напоминала невысокую раскидистую берёзу, однако тонкие длинные руки-ветви и пара ног вместо одного ствола говорили Пако о том, что перед ним отнюдь не простое дерево. Более того, из места, в котором угадывалась голова этой странной берёзы, на Пако внимательно смотрели два голубых глаза. – Раз уж оно разговаривает, то непременно должен обнаружиться и рот, – с содроганием заключил хоббит. Во всём остальном это «нечто» было подобно немного странноватой берёзе. Оно имело такую же белую, гладкую кору с тёмными пятнами, такие же нежно-зелёные листочки на ветках, растущих преимущественно вверху, словно волосы на голове. – Думаю, что сейчас тебе могли бы позавидовать многие, дорогой мой Пакмелоний, – снова услыхал Пако голос Мельхеора, – ведь ты единственный из смертных, кому выпала честь посетить благословенные сады Хозяйки Фимбретиль. Она онтица, а здешние эльфы называют её Эралдвен, что означает – одинокое древо-дева. Лишь немногие здесь знают её первое имя – то, под которым она давным-давно и явилась в этот древний мир. Теперь среди тех немногих, кому известно настоящее имя Лесной Хозяйки Эсгалдора, и ты, мой дорогой Пакмелоний. Однако что-то я не вижу на твоём лице особой радости, мой пронырливый странствующий хоббит. Думаю, это всё оттого, что ты ещё недостаточно знаком с нашей гостеприимной госпожой. Тут Мельхеор цепко ухватился за плечо Пако и что-то громко сказал по-эльфийски стоящему неподалёку тенистому чуду. После этого Эралдвен сделала несколько шагов к Пако, трясущемуся от страха, остановилась перед ним и – о ужас! – протянула к нему свою руку-ветвь! И если бы Мельхеор не удерживал Пако за плечо, наш изворотливый хоббит несомненно задал бы такого стрекача, что за ним не угналась бы ни одна эльфийская стрела, пущенная ему вослед. Однако Мельхеор, словно предвидя это, крепко удерживал его на месте до тех пор, пока хоббит не перешёл из его рук в руки Лесной Хозяйки. – Вот так-то будет лучше, мой непоседливый друг. Теперь уж тебе точно не удастся натворить ничего непредвиденного, – удовлетворённо заключил чародей. Между тем Лесная Хозяйка с заметным любопытством вертела перед собой до смерти перепуганного хоббита и с интересом изучала его, аккуратно удерживая в своей руке. Она держала его так осторожно, что хоббиту совсем не было больно. Однако, несмотря на нежность рук Эралдвен, при всём своём желании он ни за что не смог бы вырваться из её длинных цепких пальцев. И всё же хоббит выкручивался, как только мог, тщетно пытаясь освободиться. – Так ты говоришь, хоббит? – переспросила Эралдвен Мельхеора зычным голосом. – Именно так, дорогая хозяйка. Хоббит Пакмелоний Прыгинс собственной персоной, – ответил Мельхеор. – Да, к слову сказать, ты его не слишком переворачивай, потому что он любит хорошо покушать, и я опасаюсь, как бы он внезапно не отказался от своего вчерашнего плотного ужина. – Пакмелоний Прыгинс, – неторопливо повторила за Мельхеором Лесная Хозяйка и аккуратно усадила хоббита себе на плечо. Опасаясь свалиться с немалой высоты, Пако судорожно вцепился в первые попавшиеся ему под руку ветви, во множестве растущие прямо из плеч Эралдвен. Лететь вниз было не очень близко, а слезть непросто, так как ниже по стволу ветвей, на которые можно было опереться, не было совсем. Потому Пако не оставалось ничего другого, как крепко держаться там, где он, к своему неудовольствию, оказался. Вскоре, несмотря на испуг, наш хоббит внезапно вспомнил, кто он такой – об этом ему услужливо напомнил голодный желудок, а потому опасение остаться без завтрака отогнало от него все прочие страхи и треволнения. – Господин Мельхеор! Господин Мельхеор! – беспокойно окликнул он чародея, как ни в чём не бывало складывающего в повозку свои вещи. В это мгновение в голову бедного хоббита закралось смутное подозрение, что сегодня утром кормить его вовсе не собираются. – Я хорошо тебя слышу, мой дорогой Пакмелоний, – отозвался Мельхеор, не отрываясь от своего занятия. – Господин Мельхеор, а как же завтрак? Ведь я ещё совсем ничего не ел, – жалобно пропищал Пако. – По меньшей мере, мне весьма странно это слышать, – задумчиво пробормотал Мельхеор себе под нос. – Впервые вижу хоббита, проспавшего свой завтрак. Ну что ж, значит ещё и в этом, мой дорогой Пакмелоний, ты не таков, как остальные твои сородичи. Никак не могу поверить, что запах завтрака, который в этот раз мне пришлось съесть самому, так и не привёл тебя в чувство за целое утро! Теперь, мой сонливый хоббит, к превеликому сожалению, я вынужден тебя огорчить. Свой завтрак ты безнадёжно проспал, и другого сегодня уже не будет, потому как мы должны немедленно отправляться в путь. Могу успокоить тебя лишь тем, что когда доберёмся до нужного места, первое, что мы сделаем – это сядем ужинать. От последних слов мага Пако охватило отчаяние. Слова, которые готовы были сорваться с языка хоббита, так и застряли у него в горле… – Ужинать?!! Первое, что сделаем, сядем ужинать!!! – возмущался он про себя. Это означало, что теперь он останется голодным до самого вечера! И всё же, как бы ни велико было его возмущение, вступать в спор с чародеем, уже в который раз, он не решился. Неудачное начало нового дня повергло Пако в беспросветную печаль, и он вновь пожалел о том, что влип в эту пренеприятную историю, оказавшись так далеко от своего дома. Убедившись, что все вещи со вчерашнего привала аккуратно уложены, Мельхеор забрался на козлы и тронул свою послушную лошадку вперёд. На какое-то мгновение Пако перепугался, что чародей оставит его наедине с Лесной Хозяйкой, но, когда она зашагала следом, немного успокоился.
