Вот те на!

Очнулся Пако от удара головой обо что-то твёрдое. Земля под ним сотрясалась и пошатывалась. Спустя несколько мгновений до него наконец дошло, что пошатывалась под ним вовсе не земля. Он явно находился в повозке, которая ежесекундно подпрыгивала на многочисленных кочках и ухабах. Где-то рядом звонко журчала река, и ни на мгновение не смолкал скрип плохо смазанного колеса. Обнаруживать себя Пако не спешил. Для начала он решил определиться, где же, на самом деле, он теперь находится. Довольно долго это ему не удавалось, так как кроме вышеозначенных звуков, да ещё цокота по камням копыт неторопливой лошадки, он ничего больше не слышал. Такое положение дел его явно не устраивало, поэтому он осторожно подполз к борту повозки и попробовал хоть что-нибудь разглядеть сквозь одну из щелей между плохо подогнанными досками. Несколько раз на особенно больших ухабах он больно стукнулся лбом, а однажды даже едва удержался, чтобы не вскрикнуть, однако постепенно приноровился к тряске, и вскоре ему удалось разглядеть буруны, пенящиеся на каменистых порогах реки. Сначала Пако решил, что перед ним Серебрянка, несущая свои воды по западному склону Отпорного Перевала, однако позже он в этом усомнился, ведь ему не раз случалось бегать с приятелями вдоль её берегов. Никогда над берегами Серебрянки ему не доводилось видеть так много ив, низко склонивших над самой водой свои гибкие ветви. А когда он сообразил, что эти самые ветви посреди зимы наряжены самой что ни есть настоящей зелёной листвой, то решил, что всё это ему снится. Но уже в следующее мгновение, когда он вновь больно ударился лбом о борт раскачивающейся повозки, он уже просто не знал, что по поводу всей этой невидали и думать.     

– Неужели это Зачарованная Река?! – мелькнула в его голове совершенно невероятная догадка. – Но кто же, в таком случае, мог набраться смелости на подобное безрассудство? Этот неудачник наверняка уже нынешним вечером будет выслушивать в трактире деда нескончаемые насмешки и подтрунивания своих приятелей.

Внезапно мысли Пако повернули в не очень приятном для него направлении:

– Троллевы потроха! – ругнулся он про себя. – Да ведь похоже на то, что и я разделю участь этого сумасшедшего!

В следующий миг он услышал явно знакомый ему голос.

– Тпр-ррр, родная. Ну что, дружище Эвингил, думаю пора нам с тобой размять ноги.

Пако не мог ошибиться. Это был голос чародея, с которым ещё вчера ему даже удалось посидеть за одним столом. Вспомнив про свой неблаговидный проступок, за который он, кстати сказать, ещё даже не расплатился, а также все те истории о маге, которые успел услышать в трактире из уст своего деда, он снова не на шутку перепугался. Наконец он услышал, как Мельхеор и его спутник соскочили с повозки.

– Должно быть, переходят реку вброд – решил Пако.

Под днищем задорно журчала шустрая речушка. Гулко прогрохотав колёсами по донным камням, повозка переехала на другой берег и покатилась дальше. Пако приник к отверстию, оставшемуся в бортовой доске от вывалившегося сучка, и ещё раз попытался определиться на местности. Он даже не представлял, что же ему теперь делать, однако был твёрдо убеждён, что показываться чародею на глаза после всего, что случилось в трактире, было по меньшей мере неразумно.

Вскоре у Пако больше не осталось ни малейших сомнений в том, что злосчастная повозка увозит его всё дальше в таинственную страну эльфов, а зелень листвы на обступивших реку деревьях красноречиво свидетельствовала о том, что он уже в пределах Эсгалдора! Голова хоббита пошла кругом, ведь сюда до него не проникал ни один из самых отчаянных авантюристов! С одной стороны это не могло не радовать, но с другой он каждой клеточкой своего тела чувствовал, что повозка Мельхеора с каждым мгновением всё дальше увозит его от родного дома. Для себя Пако решил, что дождавшись темноты, незаметно выберется из своего укрытия и по берегу реки вернётся домой. По крайней мере, он пытался себя убедить, что так оно потом и случится. Во всяком случае, он вовсе не намеревался продолжать своё неожиданное приключение. Конечно, Пако любил путешествовать по округе со своими приятелями, однако к такому повороту событий он был совсем не готов. Всякий знает, что неопределённость для любого уважающего себя хоббита – это худшее состояние, в котором он может очутиться, а потому, при сложившихся обстоятельствах, Пако с неодолимой силой потянуло домой. Пока он прятался в повозке, терзаемый тревожными сомнениями, между чародеем и эльфом завязалась беседа.

– Значит, говоришь, что всё уже почти готово? – отвлёк Пако от тревожных размышлений задумчивый голос Мельхеора.

– Да, мудрейший. Несколько дней назад почтенный Алатар нашёл четырнадцатый по счёту камень, – отвечал эльф. – Теперь ему осталось найти лишь один – последний.

– Знаю, мой друг. И всё же у меня есть веская причина, по которой он может уже не продолжать своих поисков.

При последних словах Мельхеора лицо эльфа выразило крайнее удивление.

– Не знаю, мудрейший, о чём ты говоришь, но существует большая вероятность, что к тому времени, когда мы будем на месте, у Алатара на руках окажутся все десять необходимых камней.

– И всё же, я полагаю, что камни нам уже не понадобятся, – спокойно и уверенно прозвучал голос Мельхеора.

– Но почему ты, мудрейший, так в этом уверен? – снова удивился эльф.

– Терпение, мой друг. В своё время ты всё узнаешь, а пока мы должны поспешить. Надо чтобы Алатар поскорее разорвал все свои отношения с этими подозрительными лепреконами. Я всегда был против любых дел с ними, но ты знаешь, как трудно бывает переубедить почтенного Алатара. Благо теперь нам больше незачем иметь с ними дело, ведь у меня есть то, что, без сомнения, поможет убедить нам всех твоих родичей.

При этих словах Мельхеора в глазах эльфа засветилась грусть.

– Я хорошо понимаю, мой друг, как много значит для тебя эта прекрасная земля, – сочувственно добавил чародей. – Но и ты хорошо знаешь, что время пришло. В этом мире всему и всегда бывает своё время. Именно поэтому за пределами ваших земель деревья зеленеют весной, а поздней осенью их листья опадают, и на голые ветви ложится снег. И всё это только лишь для того, чтобы следующей весной всё повторилось опять. Сегодня ваши земли – это остатки великой, но уходящей эпохи. Теперь всё может прекратиться внезапно, и этот печальный час близок.   

– Да, мудрейший, мы живём здесь уже на протяжении многих тысячелетий, и всем нам есть что терять в этих привольных краях. Ежели бы ты не был моим давним добрым другом, то и я к твоим речам ни за что бы не стал прислушиваться.

– Я хорошо понимаю тебя, мой друг. Я и сам ни за что не покинул бы этого края, но есть нечто, что, как я уже сказал, неотступно надвигается во времени и уже ничто не сможет предотвратить грядущих грозных событий. Теперь недалёк тот час, когда ты уже не сможешь узнать этих мест. Вскоре всё, что тебе так дорого, канет в летопись эпох и уже более не возвратится. Однако я не хочу, чтобы беспросветная печаль овладела сердцами твоих родных и близких, и ты это хорошо знаешь. Для того мы с почтенным Алатаром и явились в эти края, чтобы избавить твоих братьев и сестёр от горя и неисчислимых страданий, которые неизбежно будут поджидать их, если они и на этот раз не прислушаются к зову Владык Заокраинного Запада. Однажды вы уже не послушали своих старших братьев и не пошли за зовущим рогом Оромэ Всадника. Теперь то, что мы с тобой делаем сегодня – его последняя попытка спасти неразумных от опустошения и смерти. Но не эта судьба уготована вашему древнему роду, и единственный путь, ведущий к спасению, зовёт на запад. Ваше время в этом мире уже почти истекло, и последние песчинки падают на дно песочных часов уходящей эпохи. Новые силы придут в этот мир, и это воля самого Илуватара Предвечного. И не нам вмешиваться в его планы.

После этого разговора между собеседниками повисло тягостное молчание. Из всего того, о чём говорили чародей с эльфом, Пако совершенно ничего не понял, однако на какое-то мгновение и в его сердце закралась печаль. Но хоббит – он и есть хоббит, и даже если его ненароком занесло в зачарованные земли, никакие, даже самые коварные, чары не в силах заставить его забыть о голоде. И, как всякий уважающий себя хоббит, Пако вспомнил, что после вчерашнего поросёнка не имел во рту ни единой хлебной крошки! А ведь теперь уже было позднее утро!

Стараясь не создавать лишнего шума, Пако попробовал порыться вокруг себя в поисках съестных припасов. Надо сразу заметить, что ему очень даже было среди чего поискать – повозка, в которой он неожиданно оказался, была полна всевозможных вещей, как нужных, так и кажущихся совсем бесполезными. Тут он обнаружил с десяток странных банок с мутной и дурно пахнущей вязкой жидкостью, несколько пар сменной обуви из добротной кожи, целый ворох высушенных трав и много чего другого. Вот только ничего съестного ему как назло не попадалось.

– Найти бы чего-нибудь поесть, – лихорадочно думал Пако. – Хоть бы корка хлеба отыскалась!

Пока он самозабвенно рылся в прелюбопытнейшем хламе, его невольные спутники опять завели неторопливый разговор. В этот раз они заговорили на эльфийском языке, так что если бы Пако и захотелось их подслушать, у него всё равно не было ни малейшего шанса хоть что-нибудь понять, а потому он всецело предался своим поискам. Очень долго не попадалось ничего стоящего, и живот Пако уж совсем не на шутку взбунтовался. Он начал до того громко урчать, что у хоббита возникли серьёзные опасения, что его присутствие в любое мгновение может быть обнаружено. Однако, то ли из-за шума бегущей реки, то ли из-за грохота колёс повозки по речным окатышам, этого никто так и не заметил. К счастью, вскоре Пако таки удалось докопаться до мешка с провизией. Не особо терзаясь угрызениями совести, он быстро уладил проблемы со своим желудком, так как в данной ситуации совесть докучала ему намного меньше голода. Плотно насытившись, Пако вновь стал таращиться на окружавшие его со всех сторон чудеса, ведь то, что творилось вокруг, казалось ему просто невероятным! Он даже разглядел неподалёку безмятежно порхающих над зелёной лужайкой настоящих бабочек!

– Ну и дела! – изумлялся он. – Неудивительно, что эльфы никого сюда не пускают.

Ему вдруг страсть как захотелось выпрыгнуть из скрипящей и переваливающейся на ухабах повозки и пробежаться по сочной зелёной траве. Он с удовольствием прилёг бы в тени раскидистой ивы и прикорнул часок-другой под жужжание суетливых шмелей. Да, да – именно шмелей! В эти мгновения он даже забыл о том, что повозка Мельхеора с каждой минутой всё дальше и дальше увозит его от родного дома.

– Вот бы показать это место ребятам! – размечтался хоббит. – Никто из них уж точно мне не поверит, если я расскажу им обо всём, что здесь видел.

Между тем повозка въехала в пределы древнего лиственного леса. Могучие дубы и буки раскинули свои тенистые ветви, жадно стараясь вобрать как можно больше солнечных лучей, отчего вокруг стало заметно темнее. Даже скрип колёс здесь зазвучал как-то по-другому. В таком роскошном лесу Пако оказался впервые. Ему не так уж и много было видно в щель между неплотно подогнанными досками повозки, однако даже звуки и шорохи древнего леса поразили его до глубины души. Где-то неподалёку раздавался стук неугомонного дятла, чуть дальше закуковала кукушка. Её беспокойный крик эхом разнёсся под зелёными сводами древних исполинов. Пако не мог рассмотреть, насколько они высоки, но зато хорошо видел необъятный охват их могучих стволов.

Неожиданно что-то свалилось сверху прямо на Пако. В этот миг сердце маленького хоббита ушло в его мохнатые пятки. – Поймали! – первое, что пришло ему в голову. – Фу ты, белка, – мгновением позже облегчённо вздохнул он. Он чётко различил маленького, шустрого зверька сквозь просвечивающуюся мешковину. Очевидно, белка почуяла возможность чем-нибудь поживиться и вскоре забралась под покров, нос к носу столкнувшись с Пако. Несколько мгновений они недоумённо рассматривали друг друга, после чего зверёк шмыгнул обратно наверх. Успокоившись, Пако быстро забыл о белке, и, надо сказать, совсем напрасно. Если бы он проводил её взглядом, то увидел бы, что зверёк стремительно забрался на плечо к Мельхеору, которого это вовсе не удивило, и на несколько мгновений застыл возле его уха. А уж увидев выражение лица чародея, Пако, несомненно, очень даже серьёзно обеспокоился бы, однако, пленённый звуками окружающего его живого леса, он беспечно наслаждался ароматами благоухающего лета.

Так миновал полдень, и солнце всё дальше уходило на запад. Мельхеор с Эвингилом остановили повозку у корней старого дерева и начали готовиться к трапезе, чтобы подкрепить свои силы. Первым делом они разожгли небольшой костерок, на котором тут же вскипятили воду. Эвингил заварил ароматный чай из высушенных трав, и запах этого напитка Пако нашёл просто восхитительным. От этого непередаваемого словами аромата полевых цветов его вынужденное пленение показалось ему ещё более нестерпимым, чем прежде.

Первым у костра заговорил Мельхеор и, как ни странно, опять на всеобщем наречии (как, должно быть, помнит читатель, до этого они с Эвингилом уже длительное время говорили по-эльфийски).

– Славный сегодня выдался денёк, – начал чародей, стараясь скрыть хитроватую улыбку. – И после длительного перехода хороший обед будет удачным его продолжением. А не вспомнишь ли ты, мой друг Эвингил, куда я положил бочонок с трубочным зельем? Повозка у нас ведь немалая, а искать наугад – только всё напрасно перевернёшь кверху дном. Ведь не для того мы всё так тщательно укладывали, мой дорогой друг?

Эвингил удивлённо взглянул на Мельхеора, недоумевая, с чего бы это вдруг маг снова перешёл на всеобщий говор.

– Твоя правда, почтенный Палландо, – ответил он. – Только я тоже не припомню, куда мы его пристроили.

– Ну что же, – продолжил Мельхеор, улыбаясь, – видать придётся всё по порядку перекладывать.

В этот миг на Пако накатила волна самого настоящего ужаса. От страха он даже не обратил внимания на то странное обстоятельство, что эльф назвал Мельхеора совсем другим именем. Что ему теперь было делать, он даже не представлял. Ещё несколько мгновений – и его неизбежно обнаружат! Но что же он тогда скажет? Что ошибся повозкой? Если бы его нашли в чужом доме, то ошибка дверью выглядела бы и то более правдоподобной. Бедный Пако весь вжался в дальний угол повозки и теперь трясся от страха, словно осиновый лист на ветру. Он хорошо слышал, как кто-то забрался в повозку и начал неторопливо перебирать её содержимое. Вначале нашему хоббиту как будто везло: Эвингил рылся в поклаже с противоположной стороны от того места, где он схоронился. Однако, как назло, Мельхеор всё время подсказывал эльфу, чтобы тот поискал или немного правее или немного левее, а затем и вовсе велел ему перебраться на другой край. Таким образом, у Пако не было ни единого шанса остаться незамеченным. Уже в следующее мгновение Эвингил отвернул край мешковины и таки обнаружил насмерть перепуганного бедолагу-хоббита. Они уставились друг на друга широко раскрытыми немигающими глазами – Эвингил от неожиданности, а Пако с перепугу. И если бы Мельхеор к этому моменту не знал о тайном спутнике, то он наверняка подумал бы, что Эвингил увидел в повозке привидение, однако, как наверное уже догадался читатель, маленький лесной зверёк успел поведать старцу о затаившемся хоббите.

Мельхеор не спеша подошёл к повозке и с интересом уставился на трясущегося от страха хоббита.

– Пакмелоний Прыгинс собственной персоной, – начал он как можно суровее, важно уперев руки в бока и пытаясь скрыть улыбку. – Ну, дружок, теперь рассказывай нам, что ты тут делаешь?

Пако попытался ответить хоть что-то вразумительное, однако Мельхеору и Эвингилу ничего, кроме нескольких нечленораздельных звуков, услышать от него так и не посчастливилось. Сам Эвингил казался испуганным не меньше хоббита. Он в недоумении переводил взгляд то на Пако, то на Мельхеора.

– Да, господин Прыгинс, сдаётся мне, что повстречав однажды, так просто от тебя уже не отделаешься, – продолжал Мельхеор, задумчиво поглаживая свою бороду. – Ну что нам теперь с тобой делать? Что скажешь, мой друг Эвингил?

Эвингил так и не нашёл, что ответить. Он по-прежнему не мог оправиться от крайнего замешательства.

– Ну что ж, дружок, похоже, в этот раз ты влип по самые уши, и, судя по тому, свидетелями чего мы стали в трактире твоего деда, у тебя к этому самый настоящий врождённый талант. Даже и не припомню, чтобы подобное удавалось твоему деду, а уж с Пончо, можешь мне поверить на слово, по молодости бывало всякое. Что же нам всё-таки с тобой делать? Для начала давай, что ли, вылезай оттуда, а там что-нибудь вместе и придумаем.

Выражение «что-нибудь придумаем» не очень понравилось Пако. Его воображение рисовало ему ужасные картины суровых наказаний. Внутренне он уже смирился с тем, что чародей наверняка нашлёт на него немоту или ещё чего похуже. После всего этого вряд ли ему удастся рассказать приятелям невероятную историю о том, как он преодолел коварные чары эльфов и побывал, хоть и недолго, в заповедной долине Эсгалдора. Представив себе всё в живописных подробностях, Пако не стал искушать свою судьбу и, по обыкновению, попытался решить проблему тем способом, которым он привык это делать всегда. Недолго думая, он вскочил на ноги, проворно перемахнул через борт повозки и задал стрекача. Возможно, хоббиту и удалось бы убежать, однако верёвочные путы, молниеносно брошенные Эвингилом ему вослед, спустя какой-то миг туго скрутили его ноги, и он тотчас беспомощно повалился на землю.

– Куда же ты хотел убежать, дорогой мой Пакмелоний? – услышал несчастный хоббит голос Мельхеора из-за спины. – Теперь ты в Эсгалдоре, дружок, в заповедной земле эльфов. Сюда никто просто так не попадает, и тем более, никуда отсюда не уходит.

В следующее мгновение к Пако подбежал Эвингил и поставил его на ноги. Он освободил хоббита от пут, а затем заботливо отряхнул от пыли.

– Далеко ты отсюда не уйдёшь, – сказал эльф. – Тебя перехватят на первой же заставе и хорошо, если не утыкают стрелами, как подушечку для булавок.

– Эвингил как всегда прав, мой дорогой хоббит, – вновь раздался спокойный голос Мельхеора. – Тебе лучше теперь остаться вместе с нами. И хотя Эвингил пошутил насчёт подушечки для булавок, однако тебе вряд ли удастся объяснить эльфам, как и с какими целями ты сюда проник.

В растерянности Пако опустил взгляд и виновато зашаркал ногой.

– Ну что же, – снова заговорил Мельхеор, выдержав непродолжительную паузу, – думаю теперь самое время сделать привал и распить мировую кружку отменного пива. Благо в припасённых мной бочонках плещется самый что ни есть настоящий янтарный Пончер из трактира твоего замечательного деда.

Мельхеор отошёл в сторону и жестом предложил Пако вернуться к оставленной повозке.

С высказыванием Мельхеора насчёт деда Пако был не вполне согласен, однако, на всякий случай, спорить с чародеем не стал. Он решил, что пока Мельхеор в хорошем расположении духа, его лучше не сердить, а потому покорно поплёлся к месту, откуда ещё несколько мгновений назад безуспешно пытался сбежать.

На этот раз Мельхеор сам деловито забрался в повозку и откуда-то с самого дна вытащил небольшой, но увесистый бочонок, плотно забитый тугой пробкой. Затем в его руках появилась внушительная деревянная кружка, которую он тотчас наполнил так, что пена, переливаясь через край, начала неторопливо стекать по её пузатым бокам. Осторожно, стараясь не пролить янтарного напитка, Мельхеор сполз с повозки на землю. Широко улыбаясь, он первым делом протянул кружку Пако. Бедный хоббит ожидал от «коварного чародея» всего что угодно, но только не этого.

– И вы не станете меня наказывать? – удивился он.

– А что? Стоит? – шутливо нахмурил брови Мельхеор.

– Вот недотёпа, – испуганно подумал про себя Пако. – И надо же было такое ляпнуть!

Он нерешительно замялся под пристальным взглядом мага, испуганно переминаясь с ноги на ногу.

– Не бойся, дружок, – поспешил успокоить его Мельхеор. – Я, может, и наказал бы тебя, да вот, боюсь, Глинвинг меня не поймёт, – указал он рукой на большого белого филина, примостившегося на одной из нижних веток. Птица с интересом рассматривала происходящее внизу, грациозно вращая своей глазастой головой.

– Как птица, он не понимает, как можно запретить кому-либо куда-либо лететь, – пояснил Мельхеор.  

Пако опасливо сделал несколько глотков из протянутой ему кружки, всё ещё ожидая от Мельхеора какого-нибудь подвоха.

– Теперь ты, мой друг, – передал Мельхеор кружку эльфу.

Эвингил тоже сделал несколько небольших глотков и вернул кружку чародею.

– Ну что же, друзья, я закреплю нашу дружбу, допив этот божественный напиток до самого дна, – торжественно объявил Мельхеор и одним залпом осушил ещё почти полную кружку. Допив до дна, он смачно крякнул и отёр рукавом усы и бороду. – Теперь, для поднятия духа, нам было бы неплохо спеть что-нибудь ободряющее, а для этого лучше будет присесть в тени того старого вяза, – указал Мельхеор своим узловатым пальцем на раскидистое дерево неподалёку.

Когда дело приняло такой непредвиденный, но невероятно удачный оборот, Пако немного успокоился.

Уже спустя несколько мгновений путешественники сидели на ковре из сочной зелёной травы, под раскидистой кроной склонившегося над рекой дерева. С лица Мельхеора не сходила благодушная улыбка, а из его раскуренной трубки вился сизый дымок. А вот эльф оставался задумчив, и по его виду нельзя было сказать, что он рад такому неожиданному повороту событий. Казалось, его тяготят какие-то невесёлые размышления, и Пако не знал, связаны ли они с его внезапным обнаружением или нет.

– Так как мой друг не расположен к увеселительным действам, да и песни, которые он знает, в своём большинстве звучат на его родном наречии, которое, как я понимаю, тебе, мой дружок, недоступно, – начал Мельхеор, внимательно осмотрев своих компаньонов, – то не изволил бы ты, молодой человек, спеть нам что-нибудь весёленькое. Хотелось бы надеяться, что это хоть как-то приободрит моего друга Эвингила, – кивнул чародей на задумчивого эльфа.

Когда взгляды новых знакомых сосредоточились на Пако, хоббит снова слегка растерялся.

– Ну… – начал он протяжно, пытаясь выиграть время и одновременно припомнить что-нибудь подходящее для данного случая. – Право, даже не знаю, господин Мельхеор…

– Да неужто? – удивился старец. – Неужели Пакмелоний Прыгинс за годы, проведённые в лучшем в этих краях увеселительном заведении, не сумел заучить ни одной развесёлой застольной песни?

Пако озадаченно почесал затылок.

– Пожалуй, есть одна подходящая, застольная, – неуверенно пробубнил он себе под нос.

– Ну тогда милости просим, – подбодрил его Мельхеор, – мы будем рады тебя послушать.

Деловито покряхтев для прочистки горла, Пако встал на ноги, чтобы придать своему выступлению больше значимости, и не совсем решительно начал:

В норе уютной у реки

Жил был один добряк.

Он был отличным малым,

Но выпить был мастак.

Бывало, выйдя со двора,

Направится к родне.

И ищет вся его родня,

А он уже в корчме.

Эй, полней кружки налей,

Пива холодного не жалей.

Сладок напиток и пена бела,

Сегодня застолью быть до утра.

Забудем заботы, была не была,

Отложим на завтра все наши дела.

Наутро, когда завершится банкет,

Вернётся домой наш примерный сосед.

Но только в кармане ключа не найдя,

Заснёт на пороге он, громко храпя.

Родня вся в тревогах, уж сбились все с ног,

А он – на пороге и спит, как сурок.

Проснутся соседи, сбегутся во двор,

Подумав, что это повадился вор.

А наш добрый малый не дует и в ус,

И, кажется даже, вошёл он во вкус.

Никто уж не в силах его разбудить,

Видать, уж придётся его окатить

Прозрачной, холодной, бодрящей водой,

Что набрана из родника под горой.

Лишь полный кувшин родниковой воды

Поможет избавиться всем от беды.

Закончив застольную, Пако замолчал, ожидая одобрения своей немногочисленной публики, ведь в дедовом трактире эта песня всегда заканчивалась бурными рукоплесканиями, причём в ладоши хлопали не только те, кто слушал, но и те, кто подпевал. Услышав не слишком бурные (во всяком случае, не такие бурные, как в заведении деда) одобрительные аплодисменты, Пако снова присел.

– Похоже, что у нашего Пакмелония есть как минимум ещё один талант, помимо его умения попадать во всяческие переделки, – заметил Мельхеор, задумчиво попыхивая своей трубкой. – Думаю, его развесёлые песни определённо понравятся владыке Тинвэросу.

Замечание Мельхеора заметно подбодрило Пако и позволило ему почувствовать себя немного свободнее.

– Ну что же, друзья мои, – вновь заговорил Мельхеор, – теперь нам стоит подумать о том, что же мы будем делать дальше. Итак, это произошло. Первый пришелец извне таки преодолел защитную завесу Эсгалдора, и то, чего так долго опасался владыка Тинвэрос, всё-таки свершилось. Да, мой дорогой Пако, – повернулся Мельхеор к хоббиту, – волею судьбы ты оказался первым, кому без позволения на то владыки этих земель удалось проникнуть за Отпорную Завесу. Владыка Тинвэрос всегда боялся этого дня, однако я не раз говорил ему, что рано или поздно это должно произойти. Теперь это свершилось, и может статься, что именно ты окажешься тем решающим звеном, которое в конце концов определит дальнейшую судьбу эльфов востока. Однако мои слова вряд ли понятны тебе, мой дорогой Пакмелоний, и я не стану больше утомлять тебя своими разглагольствованиями. Но знай, что многие здесь боялись этого, а потому не удивляйся тому, что не все в этом крае будут рады твоему появлению.

Последние слова чародея заставили Пако насторожиться, однако когда Мельхеор вспомнил о том, что его новый спутник голоден и вдоволь его накормил, хоббит быстро забыл о своих опасениях – такова уж природа босоногого народца. После обильного обеда Пако незаметно заснул под успокаивающее стрекотание неугомонных кузнечиков.

P.S.   В тексте второй главы использовано стихотворение  моего друга Александра Барилюка (Украина  г.Киев) великодушно написанное им специально для этой книги.

                                                               Константин Тютюнков

var container = document.getElementById('nativeroll_video_cont'); if (container) { var parent = container.parentElement; if (parent) { const wrapper = document.createElement('div'); wrapper.classList.add('js-teasers-wrapper'); parent.insertBefore(wrapper, container.nextSibling); } }